проникшись горькой судьбой жертвы африканского сафари, села писать справку, водя пальцем по строчкам паспорта и ворча себе под нос, что, мол, напридумывали имен, которые ни произнести, ни написать невозможно.
– Ну вот, держи, – пророкотала она, протягивая своему африканскому пациенту справку и документы. – Хотя погоди, Лулумба, а ты нам Эболу случайно не привез, а?
– У меня нет Эбола! – воскликнул Серж. – Если у меня есть Эбола, уже два самолет и поезд тоже есть Эбола! Но у меня нет Эбола! И в Конго нет Эбола! Я живу в Конго – Браззавиль, а Эбола был в Конго – Киншаса, это другая страна. И еще в Сьерра-Леоне, Либерия, и в другой стране, но в Браззавиль нет Эбола! – страстно завопил несчастный конголезец. – Почему все люди спрашивают меня про Эбола? Нет у меня Эбола!!!
– Да, ладно, ладно, – извинительно прогудела Наталья Ивановна. – Это я так спросила, на всякий случай. Ну, ты давай, заходи, если что. Но лучше не болей, – добавила она и улыбнулась почти по-доброму.
«Надо же, прямо медицина с человеческим лицом, – думала Катька, провожая своего новоприобретенного друга в общежитие. – Оказывается, не так страшна Наталья Ивановна, как ее поджатые губки. А когда она в хорошем расположении духа, то вполне себе адекватная тетка».
На пороге общежития Серж таки выклянчил у своей помощницы номер телефона под предлогом, что он еще никого не знает, а ему может понадобиться помощь. Катька живо представила себе, как неприятно закаменеет лицо Гришки, если в его присутствии ей позвонит горячий конголезский парень, но телефон продиктовала принципиально, а, может, и из вредности. Она сама точно не понимала, но подсознательно нудноватые нравоучения ее парня последнее время стали ее все больше раздражать, а иногда она мысленно закатывала глаза, когда в очередной раз слышала от него какой-нибудь императив или нотацию в свой адрес. И, честно сказать, нельзя не признать, что вроде бы все высказывания Григория были верны, и с ними нужно было бы согласиться… Но отчего-то соглашаться упорно не хотелось.
– Катрин, я буду звонить! – жизнерадостно пообещал чернокожий аспирант.
И, хитровато подмигнув, неожиданно добавил: «О, Катрин, манифик4! Волос длинный, глаз голубой, как небо! Красиво!». И, послав ей напоследок воздушный поцелуй, удалился в свою новую обитель.
Катька шла по тротуару, давясь от хохота. С одной стороны, ей было чертовски приятно быть «манифик», с другой – комплименты про голубой глаз в устах ее экзотического приятеля звучали, мягко говоря, комично. Она подняла глаза, посмотрела на небо – оно было действительно голубое, с какими-то сюрреалистическими воздушными белыми облаками, напоминавшими то ли сказочного дракона, то ли необычного тигра. Погода настраивала на романтичный лад, и девушка решила немного прогуляться до очередной остановки через сквер. Сибирская осень еще не была тронута зимой, деревья как-то классически торжественно выставляли напоказ свои разноцветные кроны – красные рябиновые, оранжевые кленовые. Листья всех возможных форм и осенних оттенков приветливо
Magnifique – великолепно, красиво (пер. с франц.).
