проворчал Прилизанный. – Нужно было привести тело этой девочки в больницу, а самому скрыться.
– Ого! – воскликнул Бакинец. – У власти зарождается человеческое лицо!
– Да… замолчите вы! – огрызнулся тот, маша рукой. – Тоже мне, образец человечности.
– Вы, безусловно, правы, – рассеянно ответил Длинный. – Но вы на миг представьте мое состояние. За короткий промежуток я потерял столько близких! Отец при смерти. И в России, и в Баку мне грозила опасность. Казалось, внезапно вспыхнувшие чувства между мною и Саламовой способны растопить лед несчастий, но и они разбились вдребезги ее столь трагичной кончиной.
Всю дорогу в больницу меня преследовало предсказание Рады о проклятии. А дальше кто: мама, Павел, Толик?..
– Понятно, – вздохнул Прилизанный. – Скажи, чтобы принесли чего-нибудь пожевать, – буркнул он своему лакею. Зопаев выскочив, исчез за дверью.
Далее мы угрюмо наблюдали за очередным визитом нашего молчаливого и усатого официанта…
– Не буду вас утомлять подробностями, как контрразведка отвоевала меня у полиции, – продолжил после паузы Длинный. – Сцена, конечно, должна была выглядеть зрелищной, когда меня в наручниках передали конкурирующей конторе. Я не без удовольствия наблюдал, как толстый следователь бессильно жевал кончики своих обкуренных усов и с ненавистью провожал меня взглядом. Он наверно проклинал в эти минуты свою медлительность. Надо было в тот час добиться от меня признанку, закрепив за собой раскрытие столь резонансного преступления. Тогда можно было и “повоевать” с этими военными людишками за право преобладания этим делом, обильно привитым криминальными сюжетами. Теперь поздно. Особисты представили документы, подтверждающие, что я официально все еще числюсь в ОБСН, следовательно, являюсь подконтрольным военным судебно-следственным органам. А также то, что Саламова состояла на службе в Разведуправлении ГШ, и потому ее убийство должно расследоваться с соблюдением всех мер секретности.
Контрразведка, конечно, очень старалась разобраться в ситуации и потому буквально по букве изучала мое тощее личное дело, пытаясь уяснить мою роль в цепочке расследований по преступной продаже противнику нефтепродуктов. В этой связке только я был темной птицей. Из командира и Адылова выжали все соки – они в тюрьме. Расулов продолжал косить под дурачка-вояку, якобы был на подхвате – его решили пощадить. Саламова убита. А вот кто я и какие конкретные задачи своей конторы выполнял в Москве – это был для них вопрос.
К сожалению, вопреки прогнозам Расулова, меня все-таки пробили по месту жительства. Выявили факт женитьбы на Джулии Манучаровой. Это привело к определенным “логическим” выводам и открывало перед следственной группой, выполняющей политический заказ, огромное поле для фальсификационных сюжетов. Добавьте в ситуацию еще и “армянские” корни Адылова.
Но почему была застрелена Саламова? Кто? Как? Почему Мусаев и Адылов насчет меня молчат как партизаны? Почему наши личные дела с Саламовой хранились в командирском
