что особисты справились бы с задачей. Вот еще почему те так рьяно взялись за нашу службу, когда представился случай. Мстят, что мы такое лакомое дело чекистам передали…
– Всех не обобщай, – перебила Наиля. – Там есть нормальные парни.
Я, по существу. Даже если не удастся предъявить Военной разведке подрывную деятельность, найдут, что пришить.
– Какие конкретно по мне зацепки?
– Тут можно только пофантазировать, – после паузы ответила Саламова. – Документы в деле оформлены с нарушениями. Даже твой выкуп у ментов был произведен в частном порядке, то есть не был взаимодействован финотдел. На многие мероприятия были получены просто устное согласие руководства – они не были документально санкционированы. Думаю, Первого отстранили в период следствия, он не выходит на связь. И министра, видимо, прижали – он странно не реагирует…
Теперь основной аспект. Бабаев-Бабаян – прототип Спартака Манучарова в справках указывается очень состоятельным субъектом с широкими связами со спецслужбами противника. Так что, при желании можно нас подозревать в заинтересованности. Если тебя все-таки смогут идентифицировать с Араратом, ты, женившись на племяннице армянского олигарха, превращаешься в основного фигуранта. Всем же нам в целом могут инкриминировать банальное сотрудничество с противником на материальной основе. Тут как нельзя придется и фактор армянской бабушки Адылова. Это уже для общественности. Мол, смотрите, враг добрался до самого сердца.
– А успех в операции “Возмездие”?
– Дело в том, что у нас не было серьезного фактического материала, кроме признания на кассете Мансурова и наших собственных справок-отчетов по этому делу. МНБ практически взяло предателей на пушку, спровоцировав их давать признательные показания, в том числе друг против друга. Так что при желании можно подвести эту операцию к преднамеренному сливу малозначимой агентуры, с целью раскручивания более значимой, то есть нас…
– Тут я не согласен, – Расулов. – Мы ни в какую не идем в сравнение с теми арестованными предателями, работающими на российское ГРУ.
– Допустим обвинения, предъявленные командиру и Адылову, развалятся в суде, – подумав, согласилась Наиля, – но наши “нефтяники” к тому времени спрячут все концы деятельности. Если арестантов не ликвидируют во время следствия, то выпустят их не меньше, чем через год морально сломленными, психически и физически нездоровыми. Репутации будут подпорчены, так что вряд ли кто их всерьез воспримет, если даже останутся силы и желания для реабилитационных мероприятий.
– Как я понял, ты скрываешься? – я обратился к Наиле и получил утвердительный кивок. – Тогда кто контролирует моих родителей?
– Врачам заплатили, они трясутся над ними как над младенцами. Навещают родственники, соседи. Каждый день приходят твои тети. Только последние сутки Мехди отсутствовал. Ждали тебя.
– Выходит, мое появление в больнице небезопасно?
– Сам
