Зола не соврал: команде приказано не приставать ко мне. Члены экипажа даже не смотрели в мою сторону, когда возвращались в трюм, чтобы подменить друг друга на смене. Подчас посреди ночи я закрывала глаза, но продолжала крепко сжимать в ладони клинок Уэста.
Из полудремы меня вытянули доносившиеся из прохода голоса. «Луна» волочилась по волнам, я напряглась от того, что рядом со мной по полу прокатилась голубая стеклянная бутылка. Я почувствовала, что корабль замедляет ход, затем раскрыла ноги и встала на пол.
Над головой кто-то зашагал. Я вжалась в стену, ожидая, что сейчас зайдут в трюм. Однако из прохода доносился только гул ветра.
– Убрать паруса! – Я вздрогнула от мощного голоса Клова.
Живот скрутило, пока я наблюдала за мелькающими тенями между планками на ставнях. Мы подплывали к порту.
Клов раздавал приказы, и все больше голосов отвечало ему. Корабль снова тяжело осел, и я, поскользнувшись на мокрых половицах, потянулась к переборке [2], чтобы не потерять равновесие.
Либо с попутным ветром мы за ночь уплыли из Узкого пролива, либо мы делали остановку.
Я вышла в проход и, придерживаясь одной рукой за стену, стала осторожно переступать с ноги на ногу. Калла не сказала, чтобы я оставалась в трюме, да и Зола подтвердил, что я не пленница, но казалось, если я буду ходить по кораблю в одиночестве, кто-то вот-вот воткнет мне нож в спину.
Как только я поднялась на палубу, меня ослепило солнце, отчего я быстро заморгала, пытаясь присмотреться сквозь яркий свет. Два члена экипажа взбирались по огромным мачтам до оттяжек [3] и отточенными движениями спускали паруса.
Я замерла на месте, увидев Клова у штурвала, и спряталась в тени мачты. При взгляде на него мои челюсти сжались, все тело пронзила ярость. Никогда бы не подумала, что в этой жизни Клов сможет предать Сейнта. Но хуже всего то, что ему доверяла она – моя мама. Она любила Клова как брата, отчего было просто немыслимо, что он способен предать ее. Этого просто не могло быть.
Зола стоял на носу корабля, скрестив на груди руки, – ворот куртки приподнят, чтобы защитить от ветра. Но дыхание у меня сперло от того, что виднелось за ним. Я ухватилась за борт раскрыв рот.
Джевал.
В ярко-синем море остров походил на сияющий изумруд, из бурлящих вод, как почерневшие зубы, выступали барьерные островки. «Луна» заплыла в крайнюю бухту с неказистыми причалами, а вдалеке за знакомым горизонтом поднималось солнце.
Последний раз я видела остров, когда, спасаясь, убегала с него. Я положилась на милость команды «Мэриголд» после четырехлетних попыток выжить, ныряя на этих рифах. И чем ближе мы подплывали, тем крепче сжимались мышцы на моем теле.
Я узнала босоногого мальчика, который прибежал на причал, чтобы закрепить бросательный конец, так как «Луна» приближалась к выходящим на поверхность камням. Рядом со мной матрос перебрался за борт, потянулся к тросам, которые удерживали трап, и принялся
