делать? Да я же тебе, по крайней мере, раз сто предлагал устроиться к нам на Завод, если ты не можешь найти ничего другого. Ведь ты напрасно убиваешь время! – Синг бросил косой взгляд на часы. – Я могу договориться, нас поставят в одну смену…
– Зачем, Синг?
– Что зачем?
– Зачем мне устраиваться на ваш долбаный Завод, чего я там не видел? Был я на заводах, ничего интересного. Так, пьянство одно.
– Ну, знаешь!.. Не хочешь на Завод, устраивайся в Оранжерею, это тоже недалеко. Будешь выращивать овощи… Но ведь должен же ты чем-нибудь заниматься!
Последнюю фразу Синг выкрикнул с таким отчаянием, что Сергею его стало по-настоящему жалко.
– Какой в этом смысл? – Он попытался говорить как можно мягче, словно разговаривал с ребенком. – Мы же с тобой каждый день обсуждаем одно и то же. Ну, какой мне резон вкалывать на вашем вонючем Заводе, или в Оранжерее, или где угодно еще, если я и так – понимаешь, так – могу пойти в любой магазин и взять там все, что мне захочется? Бесплатно взять! У меня же нет никакого стимула к работе.
– Не понимаю. – Синг тяжело опустился в кресло и тупо уставился в пол. – Но ведь должен же ты что-нибудь делать. Как можно брать и ничего не давать взамен? Это же…
Возникла неловкая пауза.
За слабым гудением кондиционера было слышно, как в соседнем номере кто-то неумело пытался играть на скрипке, ужасно фальшивя и при этом не в такт подвывая.
– Знаешь, Синг… – Сергей залпом выпил все, что оставалось в стакане. – Я тоже здесь много чего не понимаю. Тот мир, в котором я жил последний раз, коренным образом отличается от этого, понимаешь? – Он встал. – Ты извини, что я опять испортил тебе настроение. Я не хотел.
– Куда ты?
– Пойду прогуляюсь. Может, пойму наконец, что к чему. В Галерею зайду. Мне очень многое надо понять, Синг. Очень многое. За тем я и здесь.
Он взял со стола пачку, достал сигарету, закурил.
– Слишком поздно не приходи, – буркнул Синг, – мне сегодня пораньше надо лечь спать. И не нажирайся, пожалуйста, до такого состояния, как в прошлый раз. Вино не для этого придумали.
После Галереи Сергей отправился на пруд, кормить уток.
«Господи, как же все это похоже на сон», – думал он, шагая по гранитной набережной, отламывая и кидая в воду кусочки хлебного мякиша. Ведь они противоречат не только законам мироздания, они противоречат самой человеческой природе. Это же марионетки, фанатики! Государства у них нет никакого, о деньгах они и слыхом не слыхивали. Ни армии, ни полиции, а ведь ни войн и ни преступности. Тьфу ты, чушь какая! Утопия. Самая натуральная утопия. А они живут. Работают только потому, что нельзя не работать, не воруют, потому что не понимают, что такое воровство и зачем оно нужно. И никакого начальства, все идет само собой. А он-то, дурак, в поисках какой-то там свободы таскается из одного мира в другой, из одного тела в следующее, а она вот она, свобода! Но неужели, черт возьми, все так легко? Легко и глупо…
Он
