что-то рычит и надвигается на меня грозовой тучей. Сердце уходит в пятки.
– Мне бы это… – испуганно пищу я, намекая на потребность элементарно умыться и пописать. Да кто бы меня слушал?
Подхватив на руки, мужчина возвращает меня в кровать. Я дергаюсь, чисто из упрямства, но против здорового медведя не попрешь.
– Шан ра мэ! – его голос прокатывается мурашками по коже.
Угомониться? Ясно, это мы уже проходили.
Пригрозив пальцем и своим фирменным взглядом исподлобья, куда же без него, дикарь оставляет меня в кровати. После такого скорее описаешься, чем рискнешь снова подняться с места.
Я жду, прислушиваясь к каждому звуку. Свернув за угол, он шумит какими-то склянками и что-то усердно строгает. Через пару минут мужчина возвращается, вооружившись еще более вонючей гадостью, чем зеленая жижа на моей руке. Смешанный с чем-то навоз, не иначе. А еще с заготовленными дощечками и веревкой.
Разложив все это добро прямо на кровати, он присматривается к моей ноге взглядом маньяка. Выражение его лица более чем решительное.
Отточенным движением мужчина вынимает нож из ножен, тут мне действительно становится страшно.
– Нет-нет, пожалуйста… – начинаю причитать я, а он склоняется все ниже, придавливая меня коленом, чтобы не дергалась.
Теперь я и пошевелиться могу с трудом. Кажется, он весит целую тонну!
Острое лезвие разрезает ткань моего защитного костюма, оголяя раненую ногу. В какой-то момент нож замирает, холод металла касается бедра. Я чувствую, как мужской взгляд скользит по моему обездвиженному телу, словно прикидывает: а не раздеть ли меня целиком?
Еще никогда прежде мне не было так страшно. Конечно, если не считать встречи с паучихой, но это совсем другое. Дело в том, что с Роном мы никогда не были близки. Он почти не касался меня, а уж тем более не целовал и не видел обнаженной. У нордианцев не принято вступать в интимные отношения до официальной помолвки. А всякие нежности и проявление чувств для высшей расы сродни слабости. Меня и других землян они учили тому же: всегда и во всем полагаться на разум и логику, выбросив лишнее из головы.
Именно поэтому от прикосновений дикаря, пусть даже в лечебных целях, меня порядком потряхивает. Кто знает, зачем он меня сюда приволок и какие у него планы на мой счет?
Мой костюм остался на мне. В этот раз оборотень ограничился одной штаниной, которая теперь была безнадежно испорчена. Наложив вонючую смесь, а поверх нее лист какого-то растения, он стянул ткань, насколько это было возможно, и закрепил все это теми самыми дощечками с веревкой.
Похоже, накладывать шину на перелом для него не впервой. Довольный своей работой мужчина снова грозит мне пальцем и разворачивается к выходу, в этот раз, чтобы притащить прочную, обструганную от сучков ветку.
– Спасибо, но не стоило…
На разговоры мой хмурый спаситель совсем не настроен.
