в этом отношении нет в мире нации.
Пока это еще какие-то парии, напоминающие героев «Хижины дяди Тома». Их вид забитый, угнетенный. Завоевание края на экономической почве дается не даром, и они, эти первые фаланги пионеров своего дела, как бы сознавая это, отдаются добровольно в какую угодно кабалу.
Где-то сделанное определение, каким-то бродягой рабочим, стихийного движения китайцев постоянно вспоминается:
– Он ведь лезет, лезет… Он сам себя не помнит: на то самое место, где товарищу его голову отрубили, – лезет, знает, что и ему отрубят, и лезет. Ничего не помнит и лезет. Одного убьешь – десять новых…
Может быть, через десять лет китаец будет так же необходим на Волге, как необходим он здесь, в Восточной Сибири. Это дешевый рабочий, честный, дешевый и толковый приказчик, прекрасный хозяин и приказчик торгового магазина, кредитоспособный купец, образцовый мастеровой, портной, сапожник; самая толковая, самая честная и самая дешевая прислуга.
Нет экономической почвы, на которой можно бороться с китайцем. Сонный казах-абориген тупо воспринимает переживаемое мгновение. К гнусу, морозу, бродягам прибавились и эти желтокожие, оспаривающие его право получать поденщину – 1, 2, 5, 10 рублей – все, что угодно. Зачем стесняться? Там всплывает тело пристреленного китайца, там, изуродованного, его находят в лесу…
В Сретенске в этом году взорвали целый барак, где спали китайцы рабочие. Вчера в Сретенске же нашли под другим бараком, тоже китайским, пятнадцать фунтов динамиту и уже горевший фитиль.
Но сам казак мрачно, как с похмелья, безнадежно говорит:
– Проклятая сила: одного прикончишь – десять новых вместо него… – и сам же казак пользуется дешевкой китайца и нанимает его на свои работы.
Китаец жизнью не дорожит: он равнодушен к этим покушениям, – если он умрет, ему ничего не надо, но если он жив, то он получит свое.
Недавно, буквально из-за недополученного пятака, толпа китайцев чуть не убила железнодорожного техника и его защитников. Китайцев было пятьдесят человек, у техника – двадцать пять, и часть из них вооруженная револьверами и ружьями, тогда как у китайцев огнестрельного оружия не было. И тем не менее победителями остались китайцы, хотя раненых у них оказалось больше, и был даже убитый. Это не говорит во всяком случае о беспредельной трусости китайцев.
– Китаец робок, а озлится – нет его лютее, – определяют здесь китайца.
– Проклятые дьяволы… сатана вас из пекла прислал к нам.
Китайцы, живущие в России, подчиняются какой-то своей внутренней организации, они очень зорко следят друг за другом и с каждым деморализующимся своим сочленом быстро сводят счеты:
– Кантоми…
То есть: рубят голову. Или в лесу повесят. Обыкновенно признаком такой расправы служит то обстоятельство, что китайцы при обнаружении такого трупа не жалуются и молчат.
На одном из приисков здесь произошло на днях загадочное преступление.
На
