style="font-size:15px;"> – Мистер Рэд, прокомментируете беспрецедентное решение департамента инквизиции?
Кажется, я становилась известной… и это ни черта не нравилось.
– Я уже говорил, что особенности происхождения не должны влиять в нашем обществе на характер возможностей.
А хорошо я его разозлила. Любо-дорого было смотреть, как он пер против общества. Вернее, делал вид. Интересно, у нас скоро новые выборы правительства? Какая-то партия решила набрать голосов побольше за счет ущемленных? Когда он откроет имена спонсоров?
– Пресс-служба президента молчит.
– Вы знаете, что только у представителей нашего департамента нет времени думать, – усмехнулся он.
– Но ваше решение выглядит весьма взвешенным.
– Так и есть. И я бы не делал из этого такую сенсацию.
– Сенсацией выглядит другое. Вы в курсе о слухах?
– Не имею столько свободного времени, – отрезал Рэд, но ко мне уже тоже подобрались:
– Мисс Марроу-Лин, как вы себя чувствуете в первый день в отделе инквизиции?
– Пока сложно сказать…
Рэд подхватил меня под руку и повел через толпу к водителю, но разбежаться в плотной толпе было трудно.
– Вас вообще спросили, хотите ли вы попадать в столь неоднозначную ситуацию?
– А вы как думаете?..
Рэд, наконец, дотащил меня до машины и, настойчиво оттеснив журналистов, усадил на заднее сиденье.
– Поехали, – скомандовал водителю, захлопывая свою дверь спереди.
Стоило нам отъехать от здания, ему посыпались звонки, а я все пыталась осознать – это правда со мной. У меня берут интервью, меня запирает в лифте с собой самый опасный инквизитор города, и да, это мне предложили кабинет его невесты.
Мама говорила, мечтать надо осторожнее. А я вот мечтала вести громкие дела, защищать права своего народа и открыто противостоять несправедливому закону. Домечталась.
Теперь шарахаюсь от этого «закона», как заяц от собственной тени. Хотя, слыша, как босс говорит по телефону, мне даже не было за это стыдно – не хотела бы я оказаться на том конце трубки. Стало вдруг интересно – сколько ему лет? Выглядел он сногсшибательно. Чем и пользовался.
Дорога по утренним пробкам заняла немало времени. Дождь не прекращался, зато темнота за окном давала ложное ощущение спокойствия. Я вспомнила, как любила дождь в детстве. Капли на стекле в облезлой раме рисовали мне другие миры, а когда выходило солнце – эти миры оживали. И дышалось невероятно легко, будто заново делаешь первый вдох.
Когда машина остановилась, открылись двери, я вышла и глубоко вздохнула – запахи новой жизни не радовали. Тут разило пылью и бетоном, как и положено следственному изолятору. Надо сказать, до этого я видела его только на фото, и еще ни одна практика не закидывала меня в место, хоть отдаленно напоминавшее
