у вас?! – одновременно закричали Настька с Паплюхом, а Тимур, просунув внутрь автомат, уже стрелял, поливая пулями царящую в ангаре полутьму, видя светлый прямоугольник ворот на другой стороне, частично скрытый какими-то массивными предметами, суматошное движение среди теней… И худого подростка с древним помповым ружьем. Он стоял недалеко от окна, во второй руке его была большая неказистая граната. Тим попал ему в грудь и живот, когда только начал стрелять, еще не видя, куда палит.
Глаза немного привыкли к освещению; Тимур заметил, как позади юноши последние американы скрываются в обширной темной прорехе в полу.
– Вниз уходят! – выкрикнул он. Рожок «ацилута» опустел, автомат смолк. И одновременно пальцы подростка, который все это время медленно заваливался на бок, уставившись на Тима удивленно-испуганными глазами, разжались.
На другом конце ангара сквозь освещенный проем один за другим вбегали иеросолдаты. В шлеме голосил Паплюх, что-то настойчиво спрашивала Настька, но все это происходило и звучало где-то далеко, внимание Тимура было занято иным: он не отрываясь смотрел на убитого им человека и гранату. Большая, округлая, со следами пайки на ребристой поверхности, наверняка самодельная, – выскользнув из пальцев, она с мучительной неспешностью падала, приближаясь к бетонному полу, и кольца, соединяющего спусковой рычаг с трубкой ударного механизма, не было…
– Осторожно, граната! – выкрикнул Тимур, отпрянув от окна. Хайфа-Мария лежала на земле, шлем ее валялся неподалеку; Акмаль, присев рядом, хлопал инокиню по смуглым щекам.
Граната взорвалась. Поток воздуха ударил из проема рядом с Тимуром, грохот, будто облако раскаленного газа, расширился, заполнив помещение, несколько мгновений под давлением вырывался наружу сквозь ворота и окно, а потом схлынул, затих.
– Первый, доложить обстановку! – произнес в наушниках голос отца Карена.
Настька молчала. Перезаряжая автомат, Тим заглянул в проем и сказал:
– Пятый контужен, шлем поврежден. Необходима эвакуация. Противник…
– Противник скрылся под землей, – перебил голос Настьки, и одновременно Тимур заметил десантников: три головы, возникшие на фоне светлого прямоугольника, исчезли, тут же слева появилась фигура, крадущаяся вдоль стены, потом такая же – справа… В нижней части забрала было видно, как все три кружка приближаются к Тиму, вернее, к той области карты, где находилась его метка с цифрой три. А вот подросток исчез: взрыв отбросил тело куда-то в сторону. Тимур, вслушиваясь и вглядываясь – ведь кто-то из противников мог не спрыгнуть в широкий проем, что виднелся возле баррикады из мебели, но остаться наверху, поджидая десантников, – шевелил губами, едва слышно благодаря Всевечного, который милосердно позволил ему не видеть исковерканного взрывом тела юноши, молился, понимая, как мелко и эгоистично звучит его молитва: нельзя все на свете, все события относить к делам Господним, наивно это и глупо.
Хайфа-Мария очнулась, но идти пока не могла, ее сильно тошнило, кружилась голова. Встав, инокиня зашаталась,
