нет, правду говорю.
– Но почему?
– Из-за любви несчастной, почему ж еще. Любовь эта его, когда он ей уже в чувствах признался, схиму приняла, ушла в дальний монастырь, навсегда… Ну, в монахини подалась, у которых обет безбрачия. Он тогда и попытался того… самоубиться, а после вознамерился в отшельники уйти, поселиться в ледяном ските где-то в этой… в земле Вилкса. Это, знаешь ли, Антарктика, там вроде кратер какой-то есть, так в нем около сотни отшельников живет. Вот, но отец его то ли уговорил как-то, то ли просто запретил. После попытался устроить сына в Академию. Тесты-то ПОДовские и экзамены Ратмиров на отлично сдал, но суицидников сюда не берут. Даже отец его митрополит не смог бы ничего тут поделать, но Шахтар взял Ратмирова в свою дружину. Такие вот дела… А Толик? Про него знаешь?
– Рассказывай, – вздохнул Тимур, ожидая чего-то нехорошего.
– Он спортсменом был, чемпионом по борьбе какой-то. На соревнованиях проиграл в финальном бою – и решил сгоряча, что судья подсуживает противнику. Раззадоренный после боя, полез на него прямо там, в зале, схватил, прижал как-то… шею вывихнул и руку сломал, чуть не убил. Это было, когда Толик уже экзамены в САВКС сдал, прощальный бой, так сказать, назавтра ехать надо было. Милицейские скрутили, загребли… а что дальше? Или перементаливание, дабы агрессивность умерить, – а это ж всегда и изменение личности, без этого никак, – или в Гуманитарный лагерь… Тут как раз из Академии запрос им по сфиронету: где такой-то, почему не прибыл на место сбора, есть ли сведения? Ну, милицейские отвечают, как дела обстоят. И назавтра отец Карен самолично прилетает. Поговорил с Толяном у них там в комнате для допросов, а после и увез его. Сказал милицейским: в Академии перевоспитают нарушителя, не волнуйтесь. Вот так вот, брат Тимон.
Он со значением поглядел на Тимура, и тот сказал:
– Теперь Акмаль, да?
– Акмаль. Он с родичами жил на краю Тихоокеанской губернии, неподалеку от лагеря какого-то, где японы-безбожники обретались. С двумя братьями младшими, отцом-старичком и сестрой старшей. На челноке атмосферном летал, легком совсем, хлопок опылял. У них там на востоке, ты знаешь, трансгенный хлопок, и ткань из него можно, и для еды годится… Ну вот, и как-то японы взбунтовались. Вдруг у них такой свих в голове пошел, будто Уклад их чем-то через пищу травит, со свету сживает, но медленно, незаметно. И каким-то своим японистым заковыристым образом они решили: повинны в том фермеры-хлопкоробы. В общем, Акмаль в отлучке был, как вернулся – семья вырезана. Сестра его как раз замуж собиралась, уже день свадьбы назначили… Он из подвала взял оружие – у них на окраине можно разрешение получить простым мирянам, для самозащиты, ведь лагеря рядом. Взял все, что было, а было немало, полетел к соседнему лагерю и там низко над крышами… Давай, в общем, палить по гражданам да динамиты бросать. После опустился, с тремя автоматами пошел по кварталам, стреляя. Потом мирской патруль появился, обезоружили его, вернее, он сам бросил оружие. Японов к тому времени не осталось совсем. И тут выясняется – не те это японы! Понимаешь,
