братьям – Дэвиду и Джону Оренстейнам;
и моему папе – Мелу Оренстейну
Введение. А как же мальчики?
Никогда не думала, что напишу о парнях. Как журналист, я четверть века изучаю жизнь девочек. Это мое увлечение, мое призвание. После публикации книги Girls & Sex (посвященной противоречиям, которые девушки испытывают в интимной жизни) я путешествовала по стране, и на каждом шагу родители, девушки и сами парни призывали меня обратить внимание на молодых мужчин. И все же я не спешила. Ведь именно жизнь девушек преобразилась благодаря феминизму, именно их родители выступали за дальнейшие перемены. Ожидания по отношению к парням тоже изменились, но не в такой степени.
А потом началось движение #MeToo. И пошло-поехало: Харви Вайнштейн, и Билл Косби, и Луи Си Кей, и Кевин Спейси, и Мэтт Лауэр, и целый список работников медиаиндустрии, которых обвинили в сексуальных преступлениях (Shitty Media Men), и Трэвис Каланик, и Рой Мур; и президент, имеющий неприятную привычку хватать женщин за интимные места; и «голый» скандал в Корпусе морской пехоты США, когда кто-то опубликовал обнаженные фотографии женщин-пехотинцев; и Брок Тернер, и Оуэн Лабри, и, если уж на то пошло, Азиз Ансари; и вирусный рассказ «Кошатник», опубликованный в еженедельнике New Yorker. Повсеместность и масштабы противоправных сексуальных действий со стороны мужчин, молодых и старых, стали очевидны и вызывали слишком большую тревогу, чтобы о них молчать. Общество заявило, что маскулинность «испорчена» и «токсична». Родители мальчиков, с которыми я беседовала, – те, которые, услышав о моей работе с девочками, сочувственно качали головой и радовались, что у них сыновья, – внезапно осознали, что их задача на самом деле намного сложнее: им нужно воспитать достойных мужчин. Надеюсь, это станет переломным моментом и не только призовет к прекращению сексуального насилия, но и вдохновит молодых людей к честному, давно назревшему разговору о гендерных особенностях и интимной жизни.
Меня заинтересовала эта тема, и я провела небольшое исследование. Я уже знала, что американцы почти ничего не рассказывают своим дочерям о сексе, и вскоре выяснила, что сыновьям они рассказывают еще меньше. Не спорю, сейчас мальчиков чаще учат «уважать женщин», но что это значит? Каких женщин, в каких обстоятельствах и как именно уважать? И хотя многие теперь говорят о том, что только «да» значит «да», мальчиков (и девочек) бомбардируют – по телевизору, в кино, видеоиграх, социальных сетях, музыкальных клипах – бесконечными примерами женской объективации и сексуальной доступности. Добавим к этому беспрецедентную доступность порнографии. Что им делать с таким диссонансом? Я прочитала много жалоб в адрес парней, но от них самих не услышала почти ничего – их собственный голос отсутствовал в обсуждении их поведения, в отличие от голоса девушек, которые своей активностью добились социальных изменений. Я многое узнала, общаясь с молодыми женщинами, но этого было недостаточно. Чтобы действительно помочь молодым людям строить безопасные, приятные, равноправные и человечные сексуальные отношения, я должна была узнать мнение другой стороны.
БОЛЬШЕ ВСЕГО Я БОЯЛАСЬ, что ребята не захотят со мной говорить. В отличие от девочек, они не слишком разговорчивы. Да и по возрасту я гожусь им в матери. Но они оказались даже более открытыми и подробно, честно, откровенно и увлеченно рассказали как раз о том, что парни вроде бы должны презирать, – о своих чувствах. Они признались в своих сомнениях, внешнем давлении и переживаниях; в своей неуверенности в интимных отношениях; в стремлении к общению и в страхе, что ничего не получится. Они говорили о сексуальном удовольствии – не только своем, но и своей партнерши – и о том, в каких случаях последнее для них важно (или не важно). Им стоило больших усилий обсудить тему влияния порнографии; они рассказали о своем отношении к случайным связям и о том, как их национальность, сексуальная ориентация и гендерная идентичность влияют на представление о маскулинности. Они посетовали, как им тяжело слушать издевки в адрес девушек, постоянно звучащие в мужских спортивных раздевалках. И пожаловались на предрассудок о том, что парням нужен только секс.
Многие парни, с которыми я беседовала, относились к нашим сессиям как к безопасной среде для размышления, для эмоциональной разгрузки – иногда даже спрашивали меня, насколько они «нормальные». Зачастую они замолкали на полуслове, тяжело вздыхали и говорили: «Я никому не рассказывал об этом, но…» или «Черт возьми, скажу как есть». А далее следовал рассказ, как имидж «хорошего парня» разлетелся вдребезги и это никак не вписывалось в их представление о себе и грозило разрушить самооценку. Порой они признавались в тревожном, рискованном поведении или в том, что подверглись сексуальному насилию. Меня удивило, какими откровенными бывали наши беседы, но парни так редко получают возможность открыто и честно обсудить свою внутреннюю жизнь…
Более двух лет я беседовала с молодыми людьми в возрасте от 16 до 22 лет, и это были глубокие, многочасовые разговоры о том, что значит быть мужчиной, а также об их мировоззрении, ожиданиях и первом сексуальном и интимном опыте. Я подбирала
