за нами машина издала хлопок, резко развернулась на сто восемьдесят градусов и остановилась. Грим, впервые за все время нашего знакомства, расплылся в улыбке, а Глеб, согнув пальцы пистолетом, изобразил выстрел.
– Пусть знают, кто шериф в этом городе, да принцесса? – подмигнул он мне.
– Позёр! – огрызнулась я, перелезая обратно на пассажирское сиденье, – куда мы едем? Надеюсь, у тебя есть план?
– О, еще какой! Настоящий дьявольский план, – и, словно в подтверждение его слов, в ярко-зеленых глазах запылало адское пламя.
– Я вся внимание.
– Не сейчас, Цветочек. Если скажу, он потеряет весь свой дьявольский смысл.
Глава 9. Через лес
Заблудиться в заросшем, безлюдном лесу, где вокруг тебя кружит рой мошкары, а ветки деревьев хлещут по лицу и не защищенным одеждой частям тела, оставляя после себя глубокие царапины, само по себе не очень приятно. Но гораздо хуже, когда позади тебя плетется придурок, по которому психдиспансер плачет. И либо песни горланит одну за другой, либо болтает сам с собой обсуждая твой «сочный зад».
Я руку готова была отдать на отсечение, что мы потерялись, и он понятия не имеет, куда нужно идти. Но вида, гад, не подавал. Шел, насвистывал, и вообще, вел себя так, словно на прогулке в парке находится.
Уже пять часов минуло с того момента, как Грим оставил нас на обочине, а сам на машине отправился дальше, как он выразился, отвлекать сидящих на хвосте ищеек. На мой резонный вопрос – «а как же мы?», Глеб, в свойственной ему манере, растянул губы в бесящей меня до невозможности кривой усмешке.
– А мы пойдем пешком, принцесса. Неплохая альтернатива тренажерному залу, а?
Как же руки чесались шею ему сжать до характерного хруста. И останавливала только одна навязчивая мысль, а ну как этот гад меня к себе и после смерти привяжет? Нет, уж, потерплю.
К данной секунде терпелка истончилась до критической величины с последующим разрывом, но кое-кто этого не понимал, и продолжал тыкать в нее невидимыми иголками. Одной из таких иголок была распеваемая им прямо сейчас песня о несчастной любви.
Очень фальшиво распеваемая, надо заметить.
Резко остановившись, я стащила с головы капюшон черной Глебовой толстовки, что вместе с конверсами была передана мне перед началом нашего «марш-броска», и повернулась к своему похитителю.
– Елагин, или ты соблюдаешь акт воздержания против звуков, или я тебя прямо здесь прикопаю. Благо землицы много, а из свидетелей одни комары, – процедила я, и тут же хлопнула ладошками перед своим носом, убив одного из этих кровососущих гадов.
– Что? – Глеб невинно захлопал глазами, в глубине которых отчётливо различались искорки смеха.
– Заткнись, говорю! – прорычала я, сжав кулаки.
– Фу, как грубо, Цветочек. Я тут стараюсь тебя подбодрить, настроение поднять, а ты?
– Если хочешь поднять мне настроение, скажи мне, куда мы идем, и когда уже будем на месте? Я устала, я есть хочу, спать, в конце концов.
