можно больше.
– Жень, а ты раньше чем занимался?
– Я в ментовке служил.
– Да? Почему ушел?
– Ты же знаешь, какие там оклады.
– Догадываюсь. Но всем известно: мало кто там живет на оклад.
– Знаешь, всегда считал: оборотень в погонах в сто раз хуже бандита. С бандитом понятно все. Он никем не прикидывается, какой есть, такой есть. А продажный мент в любой момент может предать своих же.
Закуска была съедена, чай выпит, жизненные приоритеты расставлены.
Иванов подозвал официантку, я вытащила кошелек, но Евгений так глянул на меня, что я без звука сунула кошелек обратно в сумку.
Солнце уже село, когда мы тем же путем вернулись к клубу.
Иванов довел меня до машины, я открыла дверцу, забросила на пассажирское сиденье сумку, приготовилась сесть за руль и даже занесла ногу.
И тут Иванов тихо и серьезно произнес:
– С момента нашего знакомства ты не выходишь из моей головы. Даже покурить, – добавил он. Наверное, серьезный тон смутил его самого.
Обо мне и говорить нечего – я чуть не рухнула.
– Пройдет, – проблеяла я.
– Думаешь?
– Уверена.
– Скорее бы.
Как в замедленной съемке Евгений наклонился и прижался щекой к моей щеке. Он не обнял меня, не поцеловал, не приставал и даже не сказал ничего – просто его немного колючая щека касалась моей, он дышал мне в ухо – и все. Но с меня и этого хватило!
Улица, парковка, светящиеся витрины – все в ту же секунду померкло, и я провалилась в воздушную яму. Или в космическую дыру. Возможно, это была кратковременная потеря сознания – не знаю, потому что никогда за свою сознательную жизнь ничего подобного не испытывала. Разве только в далеком детстве на качелях, когда дух захватывало от страха и восторга.
Я отпрянула от Иванова, трусливо нырнула в машину и прижала руки к груди – сердце билось под ребрами так, будто я на спине у Панночки совершила полет над городом…
Женька секунду смотрел на меня с высоты своего роста, лицо у него было опрокинутое.
– А ты говоришь, пройдет, – с кривой ухмылкой проронил он.
Я еще пыталась отмахнуться от предчувствия, но на уровне солнечного сплетения во мне зарождалась паника: кажется, Иванов похитил мое сердце.
… Энергия, которую я привыкла тратить на работу, стала распыляться и утекать, как песок сквозь пальцы.
Голова была забита Ивановым, и если бы над человечеством нависла новая угроза заражения или (тьфу, тьфу, тьфу) разразилась третья мировая, я бы не заметила. Прямо барышня тургеневская, а не business women.
Одно движение, одно прикосновение, – и налицо биполярное расстройство.
Во мне обнаружились две сущности: строгий судья и романтическая дурочка, кисейная барышня, склонная к истерике.
Обсыпанная сахарной пудрой, ванилью и маком дурочка романтизировала, идеализировала
