Планируя перехват врага, мы держались на тысячу метров ниже – так удобнее было наблюдать. Мы ходили в намеченном районе довольно долго. Немца не было. Я даже забеспокоился: пропустили!
Но вот зоркий Голубев, как всегда коротко, доложил:
– Идёт. По курсу выше…
Мы не стали сразу набрасываться на „юнкерса“. Пусть, если даже немцы нас заметили, думают, что мы их не видим. Продолжая полёт в прежнем направлении, мы как бы разминулись с противником. Лёгкий набор высоты, который мы начали, вряд ли был заметен для вражеского экипажа. Прошло больше полминуты. Когда „Ю-88“, продолжая лететь на восток, почти стал скрываться из глаз, мы резко развернулись и отсекли ему путь отхода.
Сближение заняло порядочно времени. Не беда! Мы были твёрдо убеждены в своём успехе. Так оно и случилось. Заметив, наконец, нас сзади себя, немец попытался ускользнуть от атаки резким снижением. Более чем с восьми с половиной тысяч метров мы начали крутое пикирование. С дистанции в сто метров я расстрелял вражеского стрелка. Затем перенёс огонь на правый мотор. Не выходя из пике, немец рассыпался на куски».
Аналогичный пример от Героя Советского Союза Кожевникова Анатолия Леонидовича. Из книги «Записки истребителя»:
«Однажды после посадки эскадрильи в небе показался фашистский разведчик.
„Юнкерс“ шёл на высоте 5000 метров. Заметили мы его уже поздно, взлетать не было никакого смысла. На следующий день гитлеровец появился над аэродромом снова, но на час раньше. Он шёл на той же высоте и с тем же курсом. До линии фронта было не менее 350 километров, очевидно, экипаж ведёт стратегическую разведку. А назавтра – фашист снова в небе. И снова тот же курс, та же высота, только время на один час раньше. Ага, тут уже есть определённая закономерность. И у меня созрел план уничтожения фашистского разведчика.
8 мая в 8 часов 50 минут я отправился в воздушную засаду, приказав лётчикам наблюдать за боем. Взлетаю один, без напарника – хочу провести бой, как поединок. Набирая высоту, внимательно вглядываюсь в сторону ожидаемого противника. Когда высотомер показал 5000 метров, я занял исходную позицию со стороны солнца. Вскоре с запада показалась маленькая точка.
„Юнкерс“! Чтобы не потерять его при сближении, помещаю силуэт разведчика в уголок фонаря, теперь он у меня как на экране. Фашист заметил мой самолёт, когда до него оставалось не более двух тысяч метров. „Юнкерс“ как будто вздрогнул от неожиданности.
Потеряв надежду уйти, он вынужден принять бой. Враг понимал, что поединок может закончиться только тогда, когда один из противников будет уничтожен, и сразу же ощетинился пулеметными очередями.
С бортов „юнкерса“ навстречу мне потянулись длинные синеватые трассы. Было ясно, что экипаж разведчика опытный, стрелки отборные. Решаю действовать короткими атаками с переходом на самой минимальной дистанции, с одной стороны, на другую, чтобы лишить противника возможности вести огонь на участке сближения. Дрались 25 минут. „Юнкерс“, несмотря на мои прицельные очереди,
