Потом он увидел ее улыбку.
– Ах вы, негодница! – расхохотался он, услышав ее смешок.
– Неужели вы думаете, что я бы сделала такое с вами? Я люблю этот дом, – сказала мадам Дюбуа, продолжая идти к распашной сетчатой двери в прохладную «Усадьбу». – Но расходы на его содержание с каждым годом растут. В этом году нам нужно купить новый котел. Да и кровлю вскоре придется менять.
Супруги задрали голову, чтобы посмотреть на медную крышу, которая со временем окислилась и позеленела. Стоило Гамашу посмотреть на эту крышу, как у него закружилась голова. Кровельщика из него никогда бы не получилось.
– Я говорила с одним мастером абенаки об этой работе. А вы знаете, что этот дом когда-то и построили абенаки?
– Нет, я не знал, – сказал Гамаш, любивший историю Квебека. – Я думал, это сделали «бароны-разбойники».
– Они заплатили за работу, но построили его индейцы и квебекцы. Раньше это был дом для охотников и рыболовов. Когда мы с мужем купили его пятьдесят лет назад, он был заброшен. На чердаке валялись чучела голов. Возникало впечатление скотобойни. Отвратительно.
– Вы поступили мудро, приняв предложение Финни. – Он улыбнулся. – И их деньги. Лучше уж иметь Чарльза Морроу в саду и сделать ремонт, чем потерять все.
– Будем надеяться, что он не в обнаженном виде. Я статую не видела.
Она направилась к кухне, и Гамаши проводили ее взглядом.
– Что ж, по крайней мере, у птиц будет еще одно место, где гнездиться, – сказал Гамаш.
– По крайней мере, – сказала Рейн-Мари.
Отправившись искупаться, Гамаши нашли Питера и Клару на пристани.
– А теперь скажите нам, что происходит в вашей жизни, начиная с Дени Фортена и вашего искусства. – Рейн-Мари похлопала ладонью по стулу. – И ничего не упустите.
Питер и Клара сообщили им обо всех событиях, произошедших в Трех Соснах, потом, после некоторого нажима, о появлении в их скромном доме знаменитого галериста и о следующем визите Фортена вместе с партнерами, после чего наступило мучительное ожидание, пока они решали, можно ли Клару Морроу в сорок восемь лет признать начинающим художником, которого они могут спонсировать. В мире искусства все знали: если твою работу одобряет Дени Фортен, то ее одобряет весь мир искусства. И тогда все становится возможным.
И вот после десятилетий, потраченных на безуспешные попытки добиться хоть какой-то известности, у Клары на следующий год намечалась персональная выставка в галерее Фортена.
– Что вы об этом думаете? – тихо спросил Гамаш, когда они с Питером покинули женщин и отошли на другой конец пристани.
– Это замечательно.
Гамаш кивнул и, сцепив руки за спиной, посмотрел на дальний берег, ожидая, что последует дальше. Он знал Питера Морроу. Знал, что тот порядочный и добрый человек, который больше всего в жизни любит жену. Но еще он знал, что эго Питера своими размерами не уступает его любви. То есть оно огромно.
Молчание
