учитывая тот факт, что вы оба, – Аристакес махнул рукой в сторону учеников, продолжая вместо ректора, – своим глупым жалким мальчишеством подвергли опасности остальных глупых жалких…
– Мастер Вардван пытается сказать, – прервал его Саргон, понимая, что проректор слишком увлекся, сердясь на нерадивых учеников, – что ваше наказание удвоится, если не убедите мастера Токум простить вас.
Глаза мальчишек округлились. Пусть уж удваивается. Что там может быть страшного? Рейн снова ухмыльнулся. Его и пороли, и запирали в башне с куском хлеба на два дня. Правда, племянник перед этим спалил лучший экипаж дяди Фелана. А во второй раз так увлекся подглядыванием за леди Блер, которая, на свою голову, к ним погостить приехала, что подпалил той юбки на ее очаровательном заду. А нечего было своими бедрами туда-сюда… эта женщина не ходила, а восьмерки ножками писала. Попробуй в свои пятнадцать устоять!
Вардван поднял принесенный ошейник, и на шее дракона сомкнулось тяжелое кольцо. Та же участь постигла и грифона. Сначала Рейн не понял, в чем наказание. Их решили опозорить, посадив на цепь, как щенков? В чем подвох? Затем он почувствовал, как холод металла, который в первые мгновения дарил лишь приятную свежесть, морозом пронзил его тело, спускаясь от шеи к плечам, по груди вниз, доходя до самых ног. Рейн замер, глядя на проректора остывшими глазами. Синее пламя в них угасало, как и рык, рвавшийся из груди.
– Три дня вы будете лишены своей силы. Полностью. Советую беречься, ибо о регенерации придется забыть. Теперь вы столь же слабы, как и ворке, – растягивая слова, проговорил Вардван, – правда, в отличие от вас, эти люди заслуживают глубокого почтения. Многие из них своим трудом облегчают ваше жалкое существование в этих стенах.
– Проректор прав насчет блокирования вашей силы. Кольца смирения невозможно снять или разрушить. На территории Арфена они защищены от воздействия магии. – Элазар обвел притихших юношей взглядом. – Если мастер Токум до отбоя не подтвердит тот факт, что вы оба одновременно извинились, именно оба и одновременно (надеюсь, я четко поясняю), то срок вашего наказания увеличится вдвое. Теперь ступайте.
Рейн заставил свое тело слушаться, что далось с трудом. Ощущение было отвратительным. Он вышел из кабинета, вслед за ним и Ирс, не менее его оглушенный произошедшим.
– Элазар, ты опять используешь Беллу? – проворчал Вардван. – Она вообще не умеет сердиться. А эти идиоты чуть языки не прикусили от страха.
Ректор улыбнулся:
– Ты их слышал?
– Да, – потер подбородок маг, – обвинять друг друга не стали. Ты действительно считаешь, что мальчишки стоят траты времени?
– Нет тех, кто его не стоит, Арис.
Из коридора все еще доносились шаги. Саргон прислушался: не разговаривали друг с другом. Конечно, еще не вкусили всей прелести слабости и бессилия.
Броган сердито остановился у лестницы и оперся спиной на перила. Извиниться – и все? Если с него снимут ошейник, он согласен! Есть разница – три дня или шесть…
