причастность к генерации нового знания. И тут можно повторить мысль, что любая эпистемология должна отличаться от психологии и методологии научного познания прежде всего своим предметом, должна выявлять закономерности генезиса нового научного знания из старого, обосновывать необходимость эволюции научного знания, а не особенности личностного или коллективного обеспечения этого процесса.
Итак, подытожим: отличие амебы от Эйнштейна на уровне эпистемологических (а не биолого-психологических) исследований заключается в том, что биологический организм принципиально не имеет отношения к научному познанию, не производит и объективно не фиксирует вне себя не то что научные теории, а вообще ничего. Связь между амебой и ученым может быть прослежена лишь на уровне элементарной методологии решения вариационных задач, при обязательном понимании существенной, принципиальной разницы критериев решения (отбора): в первом случае критерием является адекватность реакции на внешнее воздействие (если речь идет о единичном организме) или максимальная приспособленность популяции к среде, во втором – соответствие гипотез научной идее при индивидуальном познании или соответствие теории критериям той или иной научной парадигмы.
Эпистемология и адаптация
«Однако, грубо говоря, почти все формы знания некоторого организма, от одноклеточной амебы до Альберта Эйнштейна, служат организму для приспособления его к выполнению задач, актуальных для него в данный момент времени или же задач, которые могут встать перед ним в будущем» (Поппер 2000c: 201).
Этот тезис еще раз подтверждает вывод, что Поппер в своей эволюционной эпистемологии не решает основной задачи, которую сам же ставит перед собой даже не в рамках эпистемологии (теории научного познания), а в методологии и психологии познания, в эволюционной теории познания. Представление, что животным (как популяциям, так и единичным организмам высокоорганизованных многоклеточных) свойственна познавательная деятельность, является вполне тривиальным. Спорным может быть лишь вопрос, стоит или нет называть знанием результат этой деятельности, результат адаптации (хотя это вопрос терминологических предпочтений). Задача любой теории, рассматривающей эволюцию познания, – в первую очередь показать именно эту эволюцию, указать на принципиальные отличия актов познания на различных этапах этой эволюции, а не констатировать неизменность механизма и сущности познания на протяжении всей эволюции. Поппер же в своем заключении демонстрирует обратное решение, казалось бы, такой явной и простой задачи – сводит научное познание к адаптивным приспособлениям одноклеточных организмов. Хотя даже при поверхностном взгляде ясно, что знания Эйнштейна (не просто любого человека, а гения, создавшего новую теорию) никоим образом не «служат организму для приспособления». Если и можно хоть
