откуда у женщин уже с такого малого возраста появляется эта черта ― сказать, казалось бы, приятную фразу, с улыбкой, но после которой сердце обливается кровью, и ты чувствуешь себя самым ничтожным человеком на свете.
Утро и сборы прошли несколько скомкано: Борис не мог подобрать слова, чтобы как-то сгладить свое нарушенное обещание, хотя Алиса никакого обиженного вида не показывала. Она быстренько съела свой завтрак, самостоятельно собралась, в машине подмурлыкивала песенкам по радио. И даже на входе в садик сказала на прощание: «Не переживай, папа, обязательно еще погуляем в следующий раз». На что Борис улыбнулся и поцеловал дочь.
IV
Кабинет Грайворонского располагался в старом доходном доме конца XIX века в одном из многочисленных горбатых переулков Басманного района, где время будто бы остановилось. Когда он подбирал место для своей частной практики, то специально хотел найти такое, которое словно бы выпадало из общей ткани огромного мегаполиса ― подальше от магистралей и туристически-питейных маршрутов, мегаломанских советских и вычурных современных построек, подальше от шума и суеты большого города, но при этом в пределах Садового, разумеется, для статуса. Нужно было место, где вокруг в основном обитают бабушки, сохранившие грациозную осанку, к которым по выходным разве что приезжают дети на дорогих иномарках.
Так что, когда он разглядывал добротный, только что отреставрированный дом, который по сей видимости был архитектурным памятником, и мимо него за две минуты сначала прошла бабушка c аккуратно собранными в пучок благородными седыми волосами вместе с такой же седой таксой, еле передвигающей лапы, и пожелала ему хорошего дня, а потом подошел мужчина с пропитым лицом, но при этом достаточно опрятный, и тысячу раз извинившись, предложил обменять томик Гумилева на сто рублей для утреннего опохмела, то Грайворонский сразу понял, что это то самое место. Согласившись на обмен, он сразу отправился внутрь подписывать договор аренды. Плата за аренду кабинета была соразмерной местоположению, но оно того стоило. Единственной проблемой оставалась парковка, но благо двор в паре десятков метров оставался без шлагбаума. Неслыханная и крайне приятная редкость в центре.
Борис зашел в здание и поднялся на второй этаж, где располагался его кабинет. В приемной уже находилась Марфа Ивановна ― еще ни разу не было случая, чтобы она приходила позже него. Ходя до назначенного времени было еще десять минут, но его уже ожидали: на диване сидели женщина лет сорока и совсем юная девушка. С первого беглого взгляда было понятно, что это мама и дочь. Женщина при появлении Грайворонского сразу же нервно подскочила с дивана, юная девушка даже не шелохнулась, лишь оценивающе смерила взглядом доктора.
– Здравствуйте, Вы доктор Грайворонский? – сразу же задала вопрос женщина. У нее был приятный, немного высокий голос. Слова, даже самые нейтральные, выходили у нее словно пропитанными теплой материнской заботой.
– Да, здравствуйте, можете называть меня Борис. Приятно познакомиться.
– Мне тоже, Борис. Меня зовут Алевтина. Я могу сказать Вам
