режимам в этих странах, и советскому «старшему брату».
Помимо этих геополитических доводов, объясняющих задним числом, что произошедшее с Советским Союзом не могло не произойти, есть и масса версий, доказывающих, что распад СССР – это историческая случайность, роковое стечение обстоятельств. Его можно было избежать, если бы не заговор мировых «закулисных» сил, которым не смогли или не захотели противостоять руководители этой страны, возглавившие ее по воле случая. Начиная, естественно, с Горбачева. Одни обвиняют в нерешительности и отказе от применения силы для «спасения страны» президента СССР, другие в этом же винят путчистов августа 1991 года.
Среди субъективных моментов, вызвавших этот исторический катаклизм, называют вперемежку и капитулянтство тогдашнего руководства страны перед давлением Запада, и «неоправданный» вывод войск из Восточной Европы, и наивную веру в обещания западных лидеров не расширять НАТО на Восток. Есть в этом перечне и взорвавшие Союз внутриполитические «мины», и среди них – такие разноплановые, как личный конфликт между Горбачевым и Ельциным, непродуманная антиалкогольная кампания и Чернобыль.
Некоторые, в том числе помощник Горбачева Черняев, считали, что путча и спровоцированного им распада страны можно было бы избежать, если бы Горбачев не уехал 4 августа из Москвы на две недели в Форос и довел до конца процедуру подписания нового Союзного договора.
По мнению самого Горбачева, роспуск Советского Союза был исторической ошибкой. Он верит, что единое государство можно было сохранить в более гибкой и демократической форме подлинно добровольного объединения республик и народов, соединенных общей историей, культурой и интересами. Похоронили СССР, по его убеждению, инициаторы двух путчей 1991 года, августовского и декабрьского (беловежского). Одни, намереваясь восстановить сталинскую модель централизованного государства, другие, желая избавиться от союзного центра ради своих клановых интересов.
Но, справедливо обличая августовских и декабрьских путчистов, Горбачев не вправе забывать о своей ответственности. И хотя по-человечески его можно понять – главе государства трудно смириться с клеймом его «разрушителя», – ему стоит признать очевидное: именно он, Михаил Горбачев, и его попытка реформы советской системы разрушили государство, покоившееся на двух опорах, – утопии большевистского проекта и принуждении как основном способе его реализации.
Здание Советского Союза рухнуло после того, как перестройка лишила его и того, и другого. Теперь речь могла идти только о поиске бескровного выхода из исторического тупика, в котором оказалась Россия после семидесяти лет коммунистического эксперимента.
То, что последняя мировая империя, набитая, как пороховой погреб, тысячами ядерных боеголовок и накопившая за царистские века и советские десятилетия взрывоопасный резерв насилия, притеснений и национальных обид, самораспустилась
