к тому, что у вас нет ни желаний, ни стремлений. Я даже понимаю, что есть от чего отчаяться, и, может быть, нам надо сделать что-то другое. Не хочу и не буду перечислять стандартные варианты – они мне не нравятся. Нужно понять, что мы не единственные в этом мире, у кого горе и кто на краю безысходности. Но, черт возьми, жалеть себя и жить в вечном поиске виноватых в наших проблемах я тоже не могу! Давайте хотя бы попытаемся чтото сделать.
– Мы невезучие. Мы столько все это собирали. Жалко ведь… – Оля внутренне была согласна, но вся ее натура противилась любой деятельности, которая меняет привычный уклад и заставляет чем-то рисковать.
– Невезучие – это то слово, которое ты придумала, чтобы оправдать нежелание что-то делать. – Роберт уже успокоился, и голос стал привычно ровным. – Жалко жить тупо и оправдывать себя постами, вычитанными в контакте и одноклассниках. Там только и делают, что объясняют, как жить, кого прощать, о ком забыть и о чем думать. Там все точно знают, что делать. Ты уверена, что мы способны только на то, чтобы быть статистами, просматривающими новости? Неужели никогда ничего не хотелось? Неужели даже к себе нет уважения и понимания, что ты можешь больше?
– Пап, и что нам делать? Ты говоришь, будто мы маленькие. Мы что можем? – Матвей изменил тон, проникаясь позицией отца, но недоверие и желание отвергнуть все же въелись глубоко. – Живем же как-то.
– Как-то живем. – Роберт понял, что разговор гаснет. – Вариантов нет. Я уже начал, и нужно доводить до конца.
– Тогда зачем спрашивал? – Оля усмехнулась. – Ты же все решил. Бери. – В тоне прозвучала нотка безразличия.
– Жаль. Я хотел, чтобы это были наше общее желание и решение.
Роберт ушел в комнату. Встать завтра он решил пораньше, но точно знал, что уснуть быстро не сможет. Минут через двадцать, когда в комнату вошла Оля, он по-прежнему сидел на кровати, прокручивая все разговоры и события прошедших дней. Нужно было составить план действий, и очень хотелось через неделю начать работать. А в выходные все же нужно куда-то вытащить Матвея. Он хоть и принимает в штыки любые предложения, все же в глубине души любит эти прогулки и выезды. Других развлечений они позволить себе не могли.
– Я лягу в комнате Матвея. Вдруг ему что-то понадобится. – Она взяла ночную сорочку.
Роберт усмехнулся, вдруг подумав, что в очередной раз не удивился и, наверное, даже не расстроился. Стало немного жаль, что пропали и ревность, и волнения, и снова вспомнил попутчицу в поезде.
«Наверное, с ней могло бы быть иначе. Хотя, может, лет через двадцать, и с ней было бы так же. Эту идею я уже не проверю».
Завтра он встанет и продолжит начатое. В этом нет сомнений. И если он умен, если действительно умеет работать и обладает теми качествами, которые ему приписывают, – все обязательно получится. А нет… На ум пришел анекдот, и стало даже смешно. Ну, что ж, не догоню, так согреюсь.
Утро встретило непривычным пением птиц и новыми звуками,
