без сил откинулась на подушки, и крыса, легши на брюхо, поползла к ней, забралась под руку и свернулась клубочком. Ее усы мелко дрожали, а розовые лепестки ушей чутко ловили каждый звук. Когда в коридоре раздались шаги, крыса насторожилась.
А когда дверь открылась, впуская служанку с подносом, крысы уже не было.
Эмили Спрингфлауэр недолго пребывала в постели. Вот стихли шаги горничной, а старушечье бормотание за тонкой стеной сменилось бодрым храпом. Вот стукнула дверь, выпуская или впуская кого-то в дом. И наступила тишина.
В ней вязло и поскрипывание половиц, и пощелкивание древних нерабочих часов, каковые громоздились в углу комнатушки, и даже гудение потревоженной мухи.
Иногда Эмили моргала, но что-то мешало ей закрыть глаза и уснуть.
Вот она села в постели, огляделась, пытаясь понять, как и где очутилась. Медленно встала и вышла из комнаты. Она на цыпочках прокралась по коридору, осторожно обходя каждую скрипучую дощечку, расположение которых откуда-то было известно ей. Добравшись до лестницы, Эмили нырнула в тень и затаилась, вслушиваясь в окружающий мир.
Тишина.
Наконец где-то совсем далеко застрекотал сверчок, и этот звук словно пробудил девушку.
– Тик-так, – сказала она шепотом, делая первый шаг: – Так-тик.
Эмили спускалась, переваливаясь с одной ступеньки на другую. Вытягивая ногу, она на секунду замирала, любуясь носком, после медленно опускала на пятку и снова замирала. Руки ее были расставлены и согнуты в локтях. Они двигались то вверх, то вниз, словно выстукивая скучный ритм на невидимом барабане.
– Тик-так-так… кто там? Я там. Так-тик-тикки-тик.
Выходить из дома Эмили не стала. Она решительно направилась в боковой коридор, которым пользовалась прислуга и, добравшись до третьей двери, остановилась.
Дверь открылась сама.
– Тик, – печально сказала Эмили, глядя в круглые стекла велосипедных очков.
– Так, – шепотом ответил мужчина, втаскивая девушку внутрь. – Пошевеливайся. Времени мало.
Из приоткрытого окна тянуло сквозняком и туманом. Шевелились простыни, укрывшие мебель, покряхтывал дом, беззвучно работали люди.
Карлик во фраке, вскарабкавшись на комод, принялся стягивать чепец. Коротенькие пальчики пощекотали под подбородком, заставив Эмили запрокинуть голову. Вот они скользнули в петли банта. Потянули. Дернули. Стащили. Выронили комок белой ткани.
Эмили разглядывала потолок.
С рубашкой пришлось повозиться дольше. Завязки. Пуговицы. Розоватая кожа с легкими тенями в подключичных ямках. Синие нитки сосудов.
Ловко перебирая пальчиками, карлик поднимал рубашку, словно занавес. И стоявший за Эмили мужчина одобрительно хмыкнул.
Вот показались узкие щиколотки, тяжеловатые голени с треугольниками коленных чашечек, широкие бедра…
– Поторопись, – велел мужчина, слегка надавливая на гладкий живот.
Эмили смотрела в потолок. У нее немного затекла шея. Кажется.
А
