разу не собачница, но этот пес был явно благородных кровей и внушал уважение. Пес кивнул мне и снова склонил кудлатую голову на лапы. Язык у него болтался, будто красная тряпка.
– Отойдите, миледи! – раздался крик сзади.
Я оглянулась. Ко мне со всех ног мчался старик с длинной белой бородой – точь-в-точь старик Хоттабыч.
Глава 10. В каждом монастыре свой уклад
– Ты подумай, – доверительно сказала я псу. – Он тебя боится.
Пес зевнул, показав огромные клыки, и засмеялся. Я засмеялась вместе с ним.
– Миледи, отойдите от собаки, – повторил старик, остановившись на безопасном расстоянии.
– Чей это пес? – спросила я, почесав нового приятеля за ухом.
– Это… ничей. Он к нам прибился, князь велел его оставить. Ну и злейшая же тварь! Никому не дается, а еду принимает как дань. Он, видимо, считает, что он тут самый главный.
– А я и есть самый главный, – рыкнул пес.
Старик шарахнулся.
– А ну не шуми, – прикрикнула я. – И вообще, разгавкался тут, умник.
А ведь в самом деле, умник! Обычные, то есть российские, собаки лаяли куда менее связно: «Мячик, догнать», например, или «Голоден», «Чужой», «Ненавижу». А этот – с интеллектом на уровне человека. Пес легонько боднул меня в бок, положил морду мне на колени и вздохнул. Хоттабыч с некоторой опаской подошел поближе.
– А ты, девонька, никак собак понимаешь? – поинтересовался он. – А в роду у тебя эльфов не было? Ты только не обижайся на меня…
А чего тут обижаться? И так понятно, что эльфы с нашими, то есть с человеческими, женщинами не связываются, а если и связываются, то на одну ночь. И то, возможно, нетрезвые. А женщины
– Эльфы, судя по всему, были, – хмуро ответила я. – Папа и мама. И я не девонька, мне сорок семь.
– Да ну? – не поверил старик. – А ушки-то у тебя не эльфийские.
– Это уже моя проблема, – отрезала я. – Я эльф, не веришь – спроси у Оскара, в смысле, у Князя.
– Спрошу, спрошу, – мирно ответил старик, осторожно присаживаясь рядом и косясь на пса. – А зовут тебя как?
– Галла, – ответила я. – А вас? Не Хоттабычем, случайно?
– Меня все дядюшка Рахман называют, я тутошний садовник. А раньше у эльфов садовничал.
Видимо, «садовничал у эльфов» – это высшая степень призвания, решила я. А заодно очередной намек на мои уши.
– Я и говорю, Гасан Абдурахман ибн Хоттаб, – засмеялась я.
Старик юмора, естественно, не понял, и я вкратце пересказала ему «Старика Хоттабыча». Когда он закончил смеяться, рассказала и про Азазелло из Булгакова.
– А огород у вас, дядюшка Рахман, и в самом деле, образцовый, – похвалила я старика. – Я ведь, знаете ли, думала, что лучше, чем у меня, огорода не бывает. Так вот у вас хоть и не лучше, но нисколько не хуже. А капусту выращиваете?
– Помилуй, дочка, капусту уж собрали, –
