высокий истеричный женский смех протыкал мозг острыми шипами. Эмма? Маргарет? Мама?..
Эти мысли были страшнее боли в руке, груди и лице. Они подгоняли его в бессмысленной погоне за потусторонним зверем.
Не разбирая дороги, Соллор мчался сквозь тьму по незнакомой местности. Чтобы осветить себе путь, он попытался призвать светляка и чуть не потерял сознание от боли, когда волны волшебной энергии пронеслись через разорванные контуры татуировок и рваные раны правой руки. Сол прижал ее к животу и помчался дальше, стараясь не опоздать. Иногда отдаленный слабый свет от взрывов вулканов слегка освещал контуры скал, Сол запоминал их и потом в темноте угадывал, куда бежать. Он уловил движение за выступом скалы и прибавил скорость, чтобы сократить расстояние до цели. Что он будет делать с духом, когда нагонит его, Сол не думал. Чем и как он будет его ловить, как набросит связывающее заклинание раненой рукой. Как будет защищаться от огненной ярости. В мозгу стучала лишь одна мысль – догнать. А там будь что будет.
На очередном повороте оказалась расщелина, которую маг просто не мог заметить, нога его подвернулась, и Сол кубарем покатился вниз по склону, поднимая за собой тучи пыли и отмечая каждый удар отборным ругательством.
Он достиг подножия холма и дна отчаяния одновременно. У него болело все тело от ожогов и ушибов, но даже эта боль не могла заглушить душевные муки, которые он испытывал.
– Тва-а-арь! Паскуда! Навозная куча! Чтоб тебе пусто было! – кричал он в темноту в ярости и бессилии, лежа на боку в очень неудобной позе. Он почувствовал, как по обожженной щеке пробежало что-то горячее и мокрое, и еще больше разозлился на себя, на духа и на весь мир в целом. Он повернулся на спину и кричал и кричал в пустоту, обзывая огненного элементаля проходимцем, безответственным элементом общества, вонючим хвостом ишака, кучей навоза и прочими более сочными эпитетами, которыми был весьма богат родной язык Сола, смысл которых крутился вокруг межвидового и внутрисемейного соития.
В какой-то момент Соллор понял, что израсходовал весь запас ругательств и заходит уже на четвертый круг в проклятиях, умолк, закрыл глаза и заставил себя сесть и прислушаться к себе. Он был истощен. Не осталось ни физических, ни, что самое страшное, магических сил. Волшебник даже обрадовался тому, что в темноте видны лишь очертания его правой руки, он сомневался, что у него хватит духу рассмотреть повреждения при дневном свете. Сумка с остатками еды и скудным запасом эликсиров осталась где-то далеко позади, и волшебник был уверен, что не сумеет отыскать в темноте то место. Да и запас там был, мягко говоря, небогатым. Сол настолько привык к тому, что огонь не может причинить ему вреда, что у него даже не возникло мысли, что было бы неплохо прихватить с собой зелье от ожогов.
Маг оторвал наиболее чистый кусок от подкладки плаща и, шипя от боли, обмотал им кровоточащую конечность. Сейчас он мог только перевязать раны и переждать ночь, надеясь, что он окажется не аппетитным
