заразительным. Когда смех раздался вновь, Оливия почувствовала, что и ее лицо заливает краской, как у Джонза.
Из-за угла выскочили две горничные. Одна из них держала в руках открытый журнал, а другая наклонялась, чтобы с глупым видом поглазеть в него.
– Мьюриел!
Горничные на мгновение замерли, а затем, к изумлению Оливии, развернулись и направились туда, откуда пришли.
Джонз бросил им вслед сердитый взгляд. Но, как заметила Оливия, его гнев быстро испарился. Вместо того, чтобы окликнуть их и устроить заслуженный нагоняй, он вздохнул и покачал головой.
– У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы, мисс Джонсон? – спросил он.
Оливия на мгновение задумалась.
– Ну-у… Жалованье, разумеется.
– Двадцать пять фунтов стерлингов в год, а после пяти лет службы повышение до тридцати, – ответил Джонз. – Что-нибудь еще?
Оливия судорожно вспоминала, что обычно волнует горничных.
– Когда его светлость уезжает, мы должны путешествовать с ним? Или мы останемся в доме?
Едва задав этот вопрос, Оливия тут же о нем пожалела, потому что дворецкий бросил на нее страдальческий взгляд.
– Я не думаю… – Он откашлялся. – Его светлость не будет закрывать дом в этом году.
Никто не остается в Лондоне на зиму. Оливия попыталась скрыть свое изумление.
– Понятно, – кивнула она.
– Возможно, вы слышали… – Дворецкий задумался. – Я бы хотел заверить вас, что о таком нанимателе, как его светлость, можно только мечтать.
Бедняга Джонз! Собственная ложь приводила его в уныние. Оливия едва сдержала желание взять его под локоть, чтобы немного успокоить.
– Ничуть не сомневаюсь в этом, сэр, – сказала она.
Не такую ложь она собиралась говорить сегодня. Да, Оливия предполагала, что ей придется подчиниться и, может, даже унизиться. В конце концов она пришла в дом самой пугающей фигуры в британской политике: Аластер де Грей, пятый герцог Марвик, друг принцев, покровитель премьер-министров и кукловод бесчисленных членов парламента. Оливия предполагала, что его старшая прислуга будет горделива и высокомерна, как и все прислуги в больших домах.
Но если Марвик когда-то управлял нацией, то сейчас у него не получается управлять даже собственным домом. Его слуги одичали. Это казалось Оливии абсолютно бессмысленным. Элизабет говорила о нем как о всемогущем тиране… но тиран ни в жизнь не потерпел бы такого хаоса.
И как только Оливия совершит свою кражу, на этого находящегося в осаде дворецкого – единственного человека в доме, проявляющего хоть немного здравого смысла, – свалят всю вину за то, что он нанял ее на работу.
Она не может этого сделать. Использовать этого несчастного просто отвратительно.
– Мистер Джонз… – заговорила Оливия одновременно с дворецким.
– Мисс Джонсон, у меня к вам очень необычное предложение. –
