Учителя Вана и необходимости попудрить носик в «дамской комнате», увела беспрекословную Летту прочь. Она ушла со сцены, и никто этого не заметил, пожалуй, кроме писателя с лезвийно-острым взором и такой же дежурной улыбкой. Почему он, а не Нил, который в тот вечер был так близко и так далеко, ощутил настоящее настроение Летты на безумной вечеринке?
После ей сбивчиво, все еще не отойдя от шока и истерик, рассказали однокурсницы, о том как Нил с кем-то поспорил или поссорился, выбежал на балкон и кричал в сторону полнолуния о белых воронах. Якобы он запечатлел на последней из фотопленок людей, надевающих плащи с белоснежными перьями ворон и маски с клювами, тем самым они оборачиваются вестниками перемен и летят к центру луны за очищением. В её ледяное белое пламя… Все сочли это бредом пьяного, так как видели, что Нил много выпил перед спором-ссорой. Он часто ввязывался в перепалки с коллегами по фотографии и театральным постановкам. Затем он полетел, ударенный сиянием полной луны, этого гигантского желтого глаза-прожектора, смотрящего в самую его душу, куда как оказалось не смог заглянуть никто из них. Летта кое-как отыскала на краю памяти случаи, когда Нил ходил во сне. Это стало пугать и тревожить её, из-за чего она потеряла сон, вовремя останавливая парня и отводя обратно в постель. Иначе он мог навернуться с лестницы или вообще открыть створку и выйти в окно…
Выпускной был окрашен багровыми кровоподтеками трагедии, криками ужаса, онемением, отупением, белым шумом, сиренами полиции и скорой помощи. Ван вместе с Каштанкой вывели под руки потерявшую сознание за несколько минут перед самоубийством парня Летту из уборной и посадили в такси. Каштанка гладила бледные щеки Летты, напевая дурновкусную балладу собственного сочинения, а Ван боролся с приступом тошноты и с дикой, набросившейся на него внезапно мигренью. Такси проехало как раз рядом с носилками. Ван во все глаза уставился на накрытое простыней тело Нила, а потом вежливо и вместе с тем злостно потребовал от Каштанки немедленно заткнуть свой милый рот.
Летта отходила от трагедии около месяца, может немного больше. Необходимо было работать, на что-то продолжать жить, иначе бы она точно сошла с ума. Счет времени перестал для неё существовать, иметь вес и силу. Время превратилось в вялотекущую подземную реку. Каштанка оставила свои контакты в прихожей, на тумбочке, на случай моральной поддержки. Незнакомцы могут быть добры, если им что-то от вас нужно. Летта догадывалась что именно было нужно Каштанке. Материал для своего бездарного творчества. Ван пропагандировал уж слишком явно собственные взгляды на писательство.
Она выбросила листок с начертанными каллиграфическим почерком контактами в урну и сменила адрес съемного жилья. На такой поступок у неё кое-как нашлись силы. Летта стала экономить электричество, жгла запас свечей, пила кипяток, чтобы отогреть заледеневшее сердце, а также чтобы перестать дрожать от натянутых нервов,
