стал чуть больше, и даже обрёл человеческие черты.
–Если поможешь подготовится к обеду.
Он кивнул, и исчез. В кладовой раздался шум.
–Тебе ведь мясо на косточке? Сейчас, вспомню…
Спустя десять минут вынесла две тарелки в зал. Меня сопровождали четыре пары голодных глаз. Гномы сидели за маленьким столом в самом углу.
–Вам ещё приборы?
–Свои есть – ммм, знакомый жест. Не дожидаясь реакции скрылась на кухне, потом лишь сгрузив на стойку большой кофейник. Из дальнего угла доносилось чавканье и причмокивание, а Торин счастливо улыбался.
–Эй, ты что там застрял?
Заглянув в кладовую, я ахнула. Идеальный порядок, всё на своих местах. Домовой сунул мне уже нарубленные кости и отдельно мясо.
–Прости, я увлёкся – и он так мило покраснел, что я не удержалась, и чмокнула его в щёку. Под громкий “пуф!” он исчез. На кухне обнаружилось, что и его тарелка тоже.
Тут же раздался грохот и ругань. Потом топот, скрип ступенек, ещё ругань, и на кухню ворвались Ригард с Рагордом.
–Ну? Что сломали? – Оба гнома застыли, сверля друг друга злыми взглядами. – Прямо дети малые. Признавайтесь быстрей, мне ещё суп варить.
–Мы только дверь вышибли. Случайно…
–Понятно. Хоть этаж то почистили?
–Да. До того, как пыль из комнаты разлетелась.
Вечером в зале стало оживленно. Пассажиры проезжавшей мимо почтовой кареты так не хотели есть на ходу, что упросили кучера всё же остановиться у нас, хоть тот и уверял, что “это место печально известно плохой едой”. Шесть человек расположились за столами подальше от кухни, заняв несколько столов, лишь бы подальше друг от друга. Двое, просто попросив “что-то съедобное” пошли поразмять ноги, пара мужчин сразу начали с пива под неодобрительные взгляды остальных.
Когда же двустворчатая дверь за прилавком впервые открылась, впуская в зал ароматы густого супа с копчёнными рёбрышками и жаркого, разговоры резко затихли. Через маленькое застеклённое окошко я наблюдала, как Ригард гордо вплыл в зал, ловко управляясь с подносами, заставленными множеством тарелок. А далее последовал столь знакомый вздох, сопровождаемый звяканьем собственных приборов, извлечённых из поясных сумок.
–Странные вы – произнесла я, сдвигая горку углей подальше от места, где находились кастрюля с котелком.
–Нет, это ты странная. У каждого всегда с собой есть ложка, вилка и нож, начиная с момента, как от мамки отлипнут – сообщил, домовой, в нетерпении подскакивавший на лавке у окошка. Он ожидал свою порцию.
–Не помню ничего такого.
Ароматная похлёбка заполнила две тарелки, и я устроилась рядом, чтоб тоже поесть.
–Не боишься, что Торин тебя застукает?
–Ты паникерша, Тамарка – домовой был в своей “средней” форме, и обычная ложка казалась ему велика.
Но с каким проворством он ею орудовал! Где-то в доме раздался грохот, словно близнецы
