предпринять некоторые шаги…
Он замолчал, позволяя Себастьяну осмыслить услышанное. Осмысливать не хотелось. Хотелось помыться. Сесть в любимое кресло. И чаю… или кофию… даже панну Гжижмовску тревожить не станет, сам спустится на кухню, сварит на песке черный и густой, к которому тут и пристрастился.
И с кофием да в кресло.
Пледик на колени.
Тоску в душу, глядишь, сочинилось бы по старой памяти чего-нибудь этакого.
– Вы уж больше не пропадайте, князь, – молвил Лев Севастьяныч, поднимаясь. – И за вашим… коллегой приглядите.
– Пригляжу.
– А то ведь… и там не все рады, да…
– И нигде все не рады, – Себастьян ослабил петлю галстука. – Так вы за этим приходили?
– Нет. Не совсем… завтра вы ведь здесь встречаетесь? Развлеките девушку. Сводите в театр там… по магазинам…
– На расходы выделите?
Лев Севастьяныч развел руками: мол, и рад бы, да бюджет, холера лихая, давно уж расписан и этаких излишеств, как магазины для посторонних девиц, не предусматривает.
– Билеты в ложу, – он вытащил их и положил на столик. – И еще гостиничный номер… на двоих.
– Зачем на двоих?
– А вы не захотите продолжить знакомство? – приподнятая бровь и этакое наигранное удивление, от которого кулаки чешутся. – Ходят слухи, что вы, князь, несколько… невоздержанны в том, что касается слабого полу…
– Не верьте. Врут люди.
– Надо же… а все-таки… если родина попросит…
– Вот когда родина сама попросит, – Себастьян кинул галстук на пол, – тогда и поговорим, а теперь будьте так любезны…
– Буду, несомненно…
– Хотя нет, постойте. Что у вас есть на Белялинского? – раз уж приперся тут со своими домыслами препогаными и настроение столь замечательное испортил, пусть пользу делу принесет.
– Белялинский… – Лев Севастьяныч изобразил глубочайшую задумчивость. – Вы ведь с ним знакомы, верно? Бывали в их доме…
– Я много где бывал, – Себастьян и рубашку стянул, с трудом удержавшись, чтобы не вытереться ею. Ощущение грязи не исчезло, напротив, усилилось.
– Что ж… простого звания… всего, что говорится, достиг сам. Начал с небольшой лавки скобяных товаров. Дело пошло и лавка разрослась. Потом был магазин и другой, и третий. В числе первых ему удалось получить разрешение на торговлю с Хольмом… проверку их тоже прошел. Возил сперва всякую мелочь. Грабли. Лопаты. Дверные ручки и засовы. После перешел на похоронные принадлежности…
– Когда?
– Когда? – переспросил Лев Севастьяныч и задумался, на сей раз не притворно. – Когда… дай, Вотан, памяти… а лет так с пять тому… меня только назначили. Помнится, первый груз я еще лично досматривал. Каждый гроб велел вскрыть…
– И что нашли?
– Две дюжины шелковых чулок и перчатки лайковые. Пять пар.
– Сотрудничает?
Лев
