о справедливости никогда и никого не спасали. Ее ведь доводят… нарочно… девяносто семь. Девяносто шесть. Счет должен быть четкий.
– Я понимаю, что вы хотели бы избавиться от этой опасной ноши, но это не в ваших силах. Вы не знаете, как… ваш наставник не открыл вам секрета…
Голос стал мягким, убаюкивающим.
…девяносто пять… девяносто четыре.
– И если бы вы знали способ, то не стали бы скрывать… демоны опасны… и вы теперь опасны, Катарина… нет, я безусловно верю, что вы не сойдете с ума… в ближайшее время…
…восемьдесят семь. Восемьдесят шесть…
– Но вы должны понять, что, оставляя вас на свободе, я нарушаю все возможные предписания…
…семьдесят девять. Что ему нужно?
Что-то на редкость неприятное…
– …и потому я должен быть уверен, что делаю это…
…семьдесят три… и семьдесят два…
Если цифрам придавать цвета, то считать сложнее. Семерка зеленая. Единица красная. А вот шестерка – темно-лиловая…
…шестьдесят девять – лиловый с оранжевым. Неприятное сочетание.
…а ведь и демон заткнулся…
…перстень стабилизировался? Или дело в этом проклятом счете… шестьдесят четыре – лиловый с зеленью. Тоже не самое удачное сочетание. Лиловому вообще крайне сложно найти пару.
– Мне нужно от вас послушание. Полное. – Нольгри Ингварссон замолчал.
Правильно.
Эта пауза – для Катарины. Она должна испугаться и обрадоваться шансу, и поклясться исполнять малейшую прихоть куратора. И она поклянется…
– Я сделаю, – она облизала губы, продолжая счет.
Пятьдесят девять.
Пятерка ослепительно белая, как давешний снег…
– Я сделаю, что вы хотите…
– Отлично, – он хлопнул в ладоши. – Я в вас не сомневался. Итак, давайте поговорим о ваших с князем отношениях… вы ведь не станете возражать, если отношения эти станут немного более… личными?
Глава 6. Где говорится о вреде бессонницы для здоровья и репутации
На скользкой поверхности количество воспитанных людей значительно сокращается.
Себастьяну не спалось.
Он был абсолютно уверен, что, стоит прилечь и он провалится в сон. Но нет… вдруг простыни стали жестки, подушка – слишком мягка, одеяло показалось душным, да и сама комната донельзя напоминала клетку.
Не в комнате дело.
А в этой чужой игре, в которую его втянули.
Себастьян некоторое время ворочался, упрямо зажмуриваясь. Попробовал было овец посчитать, однако те упорно отказывались прыгать через заборчик, а потом вовсе скинули безобидные овечьи шкурки…
…пан Белялинский, за ручку ведший панну Белялинскую. Две дочери ее держались в стороночке,
