заявила мама, отдавая мне починенный костюм, который должен починить меня. Мне нечем было возразить. Как и на ту фразу, которую я помню до сих пор:
– Тань, мне кажется, тебе надо взяться за себя и начать худеть.
Не успев вынырнуть из сюжета детского детектива, я не нашлась, что ответить. Не успела растеряться, обидеться, расплакаться, оспорить, спросить, удивиться или что-то ещё. Как тут же подхватил соло мамы мой старший брат:
– Да, правда, соглашусь. Тебе надо бы начать следить за собой., – тоже вынырнув из книги, продолжал он, – Хочешь, ходи со мной в тренажерный зал? Я тебе всё покажу, а дальше сама будешь заниматься.
Были ещё какие-то слова, но я их уже не слышала. Я так и продолжала сидеть на полу, мама – на диване, брат – на кресле. Они возвышались надо мной, словно Будды на пьедестале. Мои два Иисуса, только что указавшие мне на грех, и тут же протягивающие руки помощи. Как я могла не обратиться в их веру? В веру, что я толстая?
Не помню, что чувствовала в тот день. Но сейчас точно знаю, этот разговор стал началом моего конца с телом. Нет, не подумайте, я ни в коем случае не обвиняю маму или брата за случившийся разговор. Тогда и сейчас знаю, что они это сказали из лучших побуждений: чтобы я хорошо выглядела, чувствовала себя лучше, приучалась к заботе о теле и так далее. Рано или поздно я бы всё равно догадалась… что я толстая. Поэтому лучше такие «новости» узнавать от близких людей.
Хотя как понять, что ты толстый? До этого разговора я никак не оценивала свое тело. Смотрелась в зеркало, чтобы любоваться собой или посмотреть, стало ли больше сходств в этих спортивных штанах с теми певицами из клипов. Моя лучшая школьная подруга с миниатюрной фигурой – как мне могло бы прийти в голову сравнивать наши тела и считать, что кто-то из нас лучше? Это как решить, какое из наших имен складнее: Таня или Ирина?
Но потом, после разговора с мамой, это всё же случилось. Как всегда после уроков в школе я сидела на кухне в гостях у Иринки. Она ушла переодеваться из тёмно-синей школьной формы в домашнюю одежду. Появилась в дверях кухни она в коротких шортах и топике, оголявшем её живот. Мы дружили уже лет пять и я сделала это впервые. Даже не знаю, как это вышло. Что-то похожее я испытываю сейчас, в 30-летнем возрасте, когда вижу на улице женскую грудь без белья. Я понимаю, что не должна на неё смотреть, но всё равно незаметно кошу взгляд и рассматриваю её. Также и в прошлый раз: мой новый инстинкт пробудился – теперь я рассматриваю чужие тела и сравниваю со своим. Ты понимаешь, что не должен этого делать, но и ты и не можешь этого НЕ сделать.
И вот она передо мной. Её гладкий живот с аккуратным пупком. Бледные и тонкие руки, что повернувшись в профиль, составляют тонкую прямую линию. И ничем примечательные детские две ноги, вместе сложив которые, получится одна моя… Я ничего ей не сказала. Например, о моих новых появившихся чувствах к ней: зависти, восхищения, смущения. Как и том, что вернувшись домой, я стала рассматривать в зеркале
