я рассказала аудитории, что написала шестисотстраничную книгу об эпохе Джима Кроу на юге Америки, о времени чистого превосходства белых, когда слово «расизм», тем не менее, нигде не встречалось. Я сказала им, что, потратив пятнадцать лет на изучение темы и выслушав свидетельства переживших ту эпоху, я поняла, что и пятнадцати лет недостаточно. Я объяснила, почему в данном случае был уместнее термин «каста». Слушатели были ошеломлены и воодушевлены. Индийская еда на тарелках, любезно поставленных передо мной на стойке регистрации, успела остыть нетронутой за ночь, пока я отвечала на шквал вопросов.
На церемонии закрытия, о которой меня заранее не предупредили, хозяева преподнесли мне бронзовый бюст заступника угнетаемых классов Индии, Бхимрао Амбедкара, лидера далитов, переписывавшегося с Дюбуа несколько десятилетий назад.
Все это напоминало церемонию посвящения в касту, к которой я, по личным ощущениям, всегда принадлежала. Снова и снова они делились воспоминаниями о пережитом, и я отвечала с эмоциональным откликом, будто заранее зная поворот или исход событий. К их удивлению, я начинала понимать, кто из индийцев среди присутствующих был знатью, а кто – низкого происхождения, и не по одежде, которую они носили в Соединенных Штатах, а на основе универсально понятных маркеров иерархической принадлежности. Так, человека из высшей касты отличала неизбывная уверенность в себе, особая манера поведения, заметное взгляду ожидание отношения к себе как к центральной фигуре.
После очередного заседания я подошла к ведущей, чью касту я определила, наблюдая за ее общением. Я заметила, что она рефлекторно встала над говорящим из далитов и взяла на себя ответственность объяснить, что именно только что сказала или имела в виду далитская женщина. Она заняла авторитетную позицию, будто надела привычный костюм, возможно, даже не осознавая этого.
Мы немного поболтали, а потом я сказала ей: «По моему мнению, вы, должно быть, принадлежите к высшей касте, не так ли?» Ее задело мое наблюдение. «Как вы это поняли? – спросила она. – Я так стараюсь не показывать этого». Мы говорили, казалось, целый час, и я заметила усилия, которые требовались ей, чтобы управлять бессознательными сигналами закодированного превосходства, присутствием разума, необходимым для противодействия заложенной кастой программы. Я могла видеть, как тяжело приходится даже той, которая всем сердцем отдает себя делу преодоления кастового разрыва – она была глубоко привержена идеалам равенства и даже вышла замуж за мужчину из низшей касты.
По дороге домой я окончательно поняла, что вернулась в свой мир, когда служба безопасности аэропорта пометила мой чемодан для досмотра. Сотрудником администрации транспортной безопасности оказался афроамериканец, которому на вид было чуть больше двадцати лет. Он надел латексные перчатки, чтобы приступить к работе. Он порылся в моем чемодане, извлек небольшую коробку, развернул складки бумаги и теперь держал в ладони бюст Амбедкара,
