вдова казненного Людовика XVI, содержалась под стражей в замке Тампль, и поговаривали, что ее тоже вскоре будут судить. Суд мог закончиться только казнью, что само по себе, конечно, огорчительно, но с какой стати это взволновало Василия Евсеевича, которого чужие дела отродясь не тревожили? Александр разжег угли в очаге, водрузил котелок с водой на печной под.
Дядюшка продолжил комментировать новости:
– Теперь жакобены скачут, будто бесы перед заутреней. Баррас, соратник-монтаньяр, ишь как распинается! Подзабыл уже, что прозывал мученика революции припадочной рептилией. А живописец этот их, Жак-Луи Давид, тоже подсуетился: планирует «божественному» Марату торжественные похороны. – Пошуршал страницами, выудил новую пакость: – У королевы забрали сына. Людовика XVII отдали на воспитание сапожнику.
Не похоже на дядю так горячиться из-за несчастий других людей, пусть даже и королей.
– А что еще пишут про вчерашнее убийство? Про эту Шарлотту?
– Сообщают только, что под одеждой у нее обнаружили приколотое воззвание к французам. Но радетели свободы не раскрывают народу, что там было написано. Ее сегодня допрашивают в тюрьме аббатства, ищут соучастников.
– Нашли кого-нибудь?
Дядя поверх очков уставился на племянника:
– Тебе-то что?
Александр сбивчиво рассказал Василию Евсеевичу про вчерашние события.
– Я сам видел, как Габриэль подстерегла мадемуазель Корде и очень настойчиво убеждала ее до тех пор, пока та не согласилась и не отправилась к Марату. Даже обещала ей что-то.
Василий Евсеевич засунул за щеку кусочек сахара, зажмурился от удовольствия, поинтересовался:
– Это что ж такого заманчивого нужно наобещать, чтоб монастырская воспитанница согласилась нагого революсьюнэра ножом пырнуть?
– Этого я не знаю. – Ехидство дядюшки задело, и тем сильнее Александр упорствовал: – Но я своими ушами слышал, как Корде спросила: «Обещаешь?» – а Габриэль ей ответила: «Обещаю! Обещаю!» И Шарлотта тут же села в фиакр. Она действовала по указаниям мадемуазель Бланшар. Только про это пока никто не знает.
– Ну и леший с ними со всеми. Марат этот бешеный пес был, так что собаке собачья смерть.
– Я на суд пойду. Не каждый день такое случается.
Василий Евсеевич нахмурился:
– Не лез бы ты любоваться этими делами. Сегодня ты зритель, завтра – участник, а послезавтра того и гляди сам жертвой окажешься. К тому же суд еще не начался. Газеты пишут, что Комитет общественного спасения покамест принимает заявления от граждан касательно убийства. – Брезгливо отбросил газету на пол: – Доносительство стало гражданской добродетелью. Облагодетельствованный братством и свободой народ усердно строчит доносы.
Александр допил желудевый кофий, не чувствуя вкуса напитка. Из газет теперь все узнают, как выглядит Шарлотта
