Эдуардовна! Живо на кухню! – скомандовала мать, а я предпочла не спорить. Скорее бы она уже подлатала Чиполлино, чтобы вернуться домой. Слишком много стресса для одного вечера. Недолго и умом тронуться. Не хватало еще переехать к маме и гонять с ней на пару всяких полтергейстов.
– Ты, Луняша, аккуратнее. Наступит день, когда моей дочери не с кем будет воевать, – заметила Юмелия Никоновна, накладывая на рану аккуратный шов.
Приятного было мало. Но мама Музы управилась быстро.
– Она умрет со скуки, если будет жить мирно, – хмыкнул я, едва заметно улыбаясь. Очень часто меня забавляли военные действия, которые вела Малышко.
Укол обезболивающего препарата еще действовал, да и рана была не особо глубокой. Меня больше заботила тишина, повисшая в соседней комнате.
Еще минуту назад Муза громыхала тарелками. А сейчас – словно мы с ее матушкой одни в доме.
– Скучаешь? – догадалась Юмелия Никоновна.
Думаю, ответ эта мудрая женщина знала и без моих слов.
Веселье исчезло, а я шумно выдохнул, провел рукой по лицу, думая, как лучше ответить. Скучал ли я по Музе и по минувшим дням?
– Прошлого не вернуть, – продолжала она. – У всех есть тайны. И все ошибаются. Но я видела, как светились глаза моей дочери год назад, и вижу в них печаль сейчас. Тебе нужно что-то делать, Луняша.
– Я как раз работаю над этим, Юмелия Никоновна, – признался я по секрету.
А мама Музы изогнула бровь, словно говорила: «Плохо ты стараешься, Луняша!».
– Хорошо, – кивнула, наконец, женщина. – Можно пить чай.
– И есть рагу? – подмигнул я.
– Врун ты, Луняша, – хохотнула Юмелия Никоновна. – Мое рагу несъедобное. Им мух хорошо по осени травить.
– А вы ко мне в ресторан приезжайте! Кузьмич приготовит ваш любимый суп. Да и мясо у него всегда готово, – предложил я.
– Гиблое там место, Луняша. Душно мне в городе, – призналась Юмелия. – Лучше вы ко мне чаще наведывайтесь. Без повода. Просто так.
С благодарностью улыбнулся. Эта женщина, несмотря на свои странности, с которыми не захотел мириться ее муж – отец Музы, была чудесной.
– Что-то они там притихли, – поделился я опасениями.
– Думаю, Эдуард получил сковородкой по темечку, – предположила гостеприимная хозяйка.
– Нужно срочно спасать сковородку, – вздохнул я, поднимаясь со стула.
Рубашка была испорчена. Решил позже надеть пиджак, а рубашку выбросить. А поскольку никуда не спешил, то на кухню я так и вышел, с бинтами на теле, в одних брюках, носках и ремне.
Муза сидела на диване. Юмелия Никоновна оказалась права. Сковорода уютно разместилась на столе перед девушкой. А Эдик опасливо косился на ладонь девчонки, но молчал. Будто Малышко выпытывала все секреты человечества.
Меня бесила эта сладкая парочка. Вот вечно они вдвоем воркуют, как голубки. «Луняша»!
