подруги, с которой дружим уже много лет – некоторые даже не живут ещё столько – я самая умная, красивая и сообразительная. Катя любит меня беззаветно, я отвечаю ей взаимностью и никого ближе в этой жизни, если не считать дочь, для меня просто не существует. Да, у меня есть и другие подруги, но Катя – отдельный случай.
Когда отец Маши оставил нас, не справившись с ответственностью, Катя была единственной, кто поддержал меня. И за это я буду благодарна ей до последнего вздоха.
Сергей тем временем слушает мою спутанную речь, не перебивает, хотя мне почему-то кажется, что даётся это ему сложно. Не знаю, откуда такое ощущение, но буквально кожей ощущаю его нетерпение.
– Вы же знали, что они поехали на дачу с однокурсниками? – спрашиваю напоследок, выдохшись.
– Конечно, – и после тяжёлой паузы: – Но я только пару часов как вернулся из командировки, меня несколько недель в городе не было, на улице снег, дороги замело, я еле выбрался. А Костя трубку не берёт. Думал, у вас есть более конкретная информация.
Конкретная информация… сухое словосочетание, а за ним ужас и паника. Каждый из нас борется со стрессом как может. Я паникую, изливая потоки откровений, Сергей наоборот кажется собранным и деловым.
– Похоже, у нас одна проблема на двоих, – почему-то хихикаю, точно малолетняя дурочка, и закрываю рот ладонью. Из меня рвётся истерика глупыми словами, и я очень боюсь наговорить лишнего человеку, который мне совершенно ничего плохого не сделал. Хорошее же мнение у него обо мне сложится, если я не перестану пороть горячку.
Я взрослая женщина, мне практически тридцать восемь. И я отлично знаю, что мнение о родителях накладывает отпечаток на наших детях. Потому, привыкшая со всем справляться сама, все девятнадцать лет не позволяла себе какой бы то ни было слабости. А тут расклеилась, готовая разрыдаться. Несу чушь, впервые за долгие годы позволяю себе паническую атаку.
– Так, я вас понял, – снова очень по-деловому говорит Сергей, а мне видится, что он в этот самый момент смотрит на часы и размышляет о чём-то своём. Даже паузу берёт, что-то обдумывая. – Я знаю, где эта дача находится, потому сейчас туда попробую добраться. А вы, Алиса, телефон не отключайте, ждите моего звонка. Как что-то прояснится, сразу наберу.
Э, нет. Он что, решил, будто я соглашусь сидеть в четырёх стенах и ждать с моря погоды? Он в своём уме?
– Я с вами поеду! – выдаю, потому что действительно не вижу для себя никаких других вариантов. – И это не обсуждается.
Да, между прочим, я тоже умею отдавать распоряжения.
– Это далеко, – осторожно замечает Сергей. – И снега много. Лучше дома оставайтесь, в тепле. Я позвоню, обещаю.
Вот ещё, удумал. Ни в каком тепле я отсиживаться не собираюсь. И ему придётся с этим смириться, потому что не отстану, не дождётся.
– Снегопад давно уже прекратился, но моя дочь не берёт трубку. Вы понимаете? Я ещё раз повторю: её телефон выключен, как и телефон вашего сына. И я с ума тут схожу от невозможности узнать, что с ними случилось. Сергей,
