ных диетами манекенщиц закончились бы, как всегда, грандиозным скандалом.
Цветкова родилась в необычной семье мастера по изготовлению гробов и ведущей актрисы Театра юного зрителя. Родители развелись, когда она была в подростковом возрасте, что не удивительно, уж очень разными они были. Родители Яны больше не искали семейного счастья. Отец умер рано. Скончался прямо на кладбище. Мать самозабвенно продолжала служить Мельпомене. Яна росла за кулисами, видела каждый спектакль по сто раз. Иллюзий по поводу «небожителей» у нее давно не было, потому что она наблюдала театральную кухню изнутри. Принц-красавчик снимал парик, корсет и превращался… в пузатую тыкву. Красная Шапочка хлестала коньяк, курила и разговаривала таким хриплым свистящим басом, что никакой волк бы не выдержал – сдох бы от нервного припадка. Вместо свежих пирожков, которые Красная Шапочка несла бабушке в корзиночке, лежали пластмассовые муляжи, об один Яна сломала молочный зуб. Театр Яне не казался сказочным местом, а только помещением с тесными гримёрными, узкими проходами, тусклыми лампами, пыльным реквизитом и вечно грызущимися между собой недовольными жизнью и друг другом артистами.
Театр Яну не привлекал абсолютно. В то время как многие девушки мечтали поступить в театральный институт, чтобы потом блистать на сцене или сниматься в кино, Яна для себя сразу же решила: какая угодно, только более серьёзная профессия. А ведь и мать, и ее сослуживцы-артисты пророчили ей именно карьеру артистки. У Яны находили артистические задатки, которые ей бы недурно было развивать. Девочка занималась танцами, училась в музыкальной школе, ходила в театральный кружок, но самой большой страстью в ее жизни стало рисование. Яну пленил запах масляных красок, вид мольберта, жёсткие и мягкие кисточки. Белый лист ватмана приводил ее в восторг, она даже пробовала кончиком языка на вкус акварельные краски – они казались ей глянцевыми разноцветными помадками. К слову сказать, акварельки у юной Яны получались недурные.
Валентина Петровна, мать Яны, всё-таки в тайне надеялась, что ее Янка всё-таки придёт служить в театр. Она даже упросила режиссёра занять дочь в некоторых спектаклях, и Яна играла маленьких девочек, а порой и мальчиков. Яна матери не перечила, но и к театральной жизни относилась холодно.
Творческий коллектив театра в городе Волжске был, скажем, не очень молодой, но новичков в труппу старались не брать – своим ролей не хватало. Поэтому если и появлялся в театре выпускник театрального вуза или блатной, которого старались пристроить по знакомству, долго он на этой сценической площадке не задерживался. Серпентарий единомышленников не давал ему никакого шанса пустить корни на сцене детского театра.
Яна как-то присутствовала при жутком скандале. Молодая зарёванная актриса, ворвавшаяся в гримёрку, где находились ее мать и Коровкина, орала как иерихонская труба:
– Старые хрычовки, выдры щипаные! И когда вас только чёрт в преисподнюю уволочёт! Что глаза отводите, не смотрите на меня? Думаете, я вам на́ смех далась? Звёзды погорелого театра! Свили змеиное гнездо в своей Тухляндии, кобры беззубые! Думаете, если я молодая артистка, так надо мной можно измываться? Ну уж нет! Фиг вам! Меня, между прочим, в Москву приглашают на пробы. Да-да, один очень известный режиссёр. А что вы воображали – я с вами тут весь век буду куковать? Я знаю, чьи это про́иски… Знаю! И пощады вам не дождаться, так и знайте. Ничего́ себе распределение ролей! Я – Колобок! Мне, с моими внешними данными, играть Колобка в вонючем поролоновом костюме, задыхаясь от жары, а вы, замшелые грымзы, будете скакать по сцене в костюмчиках Лисы да Зайчика да танцы под балалайку выкаблучивать! Это-то с вашими подагрой и радикулитом! То ли пляска лесных гадюк, то ли танец святого Витта, прости господи. Драные обезьяны! Вы еще меня попомните!
Фурия вылетела за дверь, растолкала столпившихся в дверях привлечённых ее воплями артистов, с наслаждением наблюдавшими за этим бесплатным спектаклем, и яростно застучала каблучками вниз по лестнице. От ее визга шляпа с траченным молью пером из сказки «Кот в сапогах» плавно спланировала с пыльного шкафа на пол.
К чести немолодых актрис надо сказать, что во время этого представления ни Валентина Петровна, ни Клавдия Ильинична глазом не моргнули, словно мгновенно обе оглохли. Одна спокойно приклеивала к своим ресницам пёрышки райской птички для образа Жар-Птицы, а ее подруга и напарница Коровкина непринуждённо брила ногу.
– Мама, что здесь происходит? Крики на улице слышны, – поинтересовалась Яна, войдя в грим-уборную и убирая шляпу кота обратно на шкаф.
– Лизка с глузду съехала, ничего страшного, – ответила ей спокойно мать. – Видишь ли, распределение ролей ей не понравилось! Не видит она себя в роли Колобка, дура профнепригодная. Я в ее возрасте однажды даже табуретку играла, ну и что? Не умерла же я от стыда в страшных судорогах, жива-живёхонька, как видишь. А она думала, что ей будут предлагать только роли принцесс и сказочных красавиц! Ха! Фигу ей, а не хрустальные башмачки! Начинающий актёр должен пройти и Крым, и рым, приобрести творческий опыт. А ей всё сразу на блюдечке с голубой каёмочкой
