наяву. Без этого чувства я бы никогда их не распознала. Мои обычные мысли, возникающие и перетекающие одна в другую, не выводят меня из привычного состояния ума и не отправляют мои размышления в будущее, как это часто происходит во время предчувствий. В таких случаях мысль или ощущение врываются в мое сознание с неожиданными предсказаниями.
2. Безграничная уверенность. Роджер не верил в предчувствия, поэтому он принял свое ощущение за обычное беспокойство, но все же ему было не по себе. «Когда я подумал о [предстоящем] полете, то пришел к выводу, что на самом деле мне совсем не хочется лететь. Я собирался лететь, но мне эта идея не нравилась». Что бы мы внезапно ни поняли или ни почувствовали, мы уверены в этом даже больше, чем в собственной разумной оценке ситуации. В этот момент нас не тревожит возможное будущее, и мы не строим обоснованных умозаключений, основанных на предыдущих знаниях или опыте. Вместо этого мы знаем – просто знаем – что что-то вот-вот должно произойти, с уверенностью, которая бросает вызов всем попыткам рационализировать происходящее. Это ощущение уверенности столь весомо и отчетливо, что не обратить на него внимание невозможно.
Луиза Райн назвала этот признак чувством убежденности. Независимо от того, появлялись они во сне или наяву, многие предчувствия были столь убедительны, что буквально вынуждали людей как-либо отреагировать – например, предупредить члена семьи, проведать ребенка или изменить планы, чтобы избежать опасности.
Райн подвергла это чувство убежденности всестороннему изучению и пришла к выводу, что оно сильнее проявляется у людей, испытавших смутные предчувствия-впечатления, чем у тех, чьи предчувствия содержали конкретные детали. Почти 65 % предчувствий из коллекции Райн возникли во сне, но лишь менее половины из них вызвали чувство твердой убежденности. С другой стороны, только четверть всех предчувствий можно было отнести к неясным, интуитивным впечатлениям, но удивительно, что 84 % из них несли в себе сильную убежденность. Во сне или наяву люди ощущали более сильную уверенность, получая расплывчатую информацию, и, наоборот, меньшую уверенность, когда в предчувствии присутствовали конкретные детали.
Сначала мне показалось, что результаты перепутаны и даны наоборот. Я привыкла, что конкретная информация дает большую определенность, а не меньшую, и большую достоверность. Но предчувствия бывают разными. Предчувствия в виде конкретных, подробных образов заставляют мой рациональный мозг взять на себя ответственность и строить обоснованные догадки и прогнозы, основанные на этих образах. Когда мне удается подыскать образам другие толкования, то обычно я останавливаюсь на них, что снижает уверенность в их связи с моим будущим. С другой стороны, от стойкого, но смутного ощущения, не содержащего подробных образов, почти невозможно отмахнуться, что застает врасплох мой рациональный мозг. Я не могу отыскать никаких логических причин верить этому посланию,
