style="font-size:15px;"> – Извращенец! – я принялась греметь наручниками, что было сил. – Что? Нравится связывать беззащитных девушек? Это по тебе колония плачет!
– Ну-ка рот закрой! – прогремел мужчина, не вкладывая в свои слова оскорбления, и я по непонятным причинам действительно замолчала.
Затем Шахрам уселся за казенный стол и принялся вычитывать что-то из ноутбука.
– Кхм! – кашлянула я. – Я Вам тут не мешаю, нет?
– Итак, Сафина, – вновь обратился ко мне Шахрам. – Посмотрим, насколько ты невиновная. За последние два года у тебя было семь приводов в полицию. Разгром в торговом центре, кража кроссовок из магазина спортивной одежды, нападение с воображаемым пистолетом в пакете на кассиршу, нападение на таксиста, угон скутера, угон машины с последующим попаданием в ДТП, продажа паленного телефона и кража кошачьего корма из зоомагазина.
– Весело мне было, да? – гордо улыбнулась я.
– У меня только один вопрос, – проигнорировал мою реплику Шахрам. – Зачем тебе понадобился кошачий корм?
– Холодно было! – оправдывалась я. – А возле магазина кошки терлись! Я по-человечески попросила продавца покормить их. Жалко ему что ли?! Там этот корм на развес! Чуть-чуть кому-то недосыпет и все. А он в позу встал! Отец мне карту заблокировал, поэтому пришлось украсть.
– Иронично, – фальшиво улыбнулся майор. – Но именно этот корм стал для твоего отца последней каплей. Ты принимаешь что-то запрещенное?
– Я отказываюсь продолжать беседу без своего адвоката! – заявила я и закинула ногу на ногу. – Больше я тебе ничего не скажу!
– А больше мне ничего и не надо, – отрезал Шахрам. – Если ты еще не поняла, то ты здесь надолго. Также если ты что-то принимаешь, то у тебя начнется кризис, и никто носиться тут с тобой не будет. Будешь переживать его сама. Кататься по полу и молить о помощи.
– Ничего я не принимаю, – обиделась я. – Проверяйте хоть сколько.
– Отлично, – заключил Шахрам. – За сегодняшнюю дерзость ты остаешься без ужина, и до завтрашнего утра пробудешь здесь.
Мужчина указал на нары за решеткой.
– Подавись моим ужином! – я снова ощетинилась. – Если тебе доставляет удовольствие забирать еду у беззащитных девушек, то на здоровье! Но если я завтра к утру тут помру, тебе не жить!
Шахрам встал без лишних слов, отстегнул мои наручники, уже проверенным движением схватил меня за загривок и затолкал в камеру.
– Я тут замерзну! – заголосила я. – Это произвол! Ты – фашист! Как это было… – запнулась я, – слово забыла!
– Какое? – усмехнулся здоровяк, на минуту остановившись.
– Ну… которые женщин ненавидят, – я воспользовалась секундной паузой здоровяка и попыталась удрать, но куда там!
– Рано тебе еще такие слова знать, – усмехнулся он. – Тем более я не вижу в помещении ни одной женщины. Только пацаненок один. Орет как заполошный.
Шахрам
