являлся, – и ни один ученый в мире не смог бы доказать его принадлежность какому-либо из известных науке существ, живущих или когда-либо живших на поверхности нашей планеты или в глубине ее недр!
Возвращение к предкам
Когда мой кузен Амброз Перри отошел от врачебной практики, он был еще далеко не старым человеком, ибо разменял всего-навсего пятый десяток и выглядел бодрым и подтянутым. Практика в Бостоне приносила ему приличный доход и вполне его устраивала, однако с еще большим рвением он отдавался разработке собственных теорий. Они были его любимым детищем, и он не посвящал в них даже своих коллег, на которых, по правде говоря, привык смотреть свысока, как на людей слишком ортодоксально мыслящих и недостаточно смелых, чтобы затевать собственные эксперименты без предварительной санкции Американской медицинской ассоциации. Кузен мой, надо сказать, был типичным космополитом: он получил солидное образование в таких центрах европейского просвещения, как Вена, Сорбонна и Гейдельберг, и много путешествовал. И вдруг на самом гребне своей блистательной карьеры этот человек бросает все, чтобы поселиться в одном из самых глухих уголков штата Вермонт.
С тех пор он вел жизнь отшельника в доме, выстроенном посреди дремучего леса и оборудованном самой основательной лабораторией, какую только можно было иметь за деньги. В течение трех лет от него не поступало никаких известий; ни строчки о том, чем он занимался все это время, не промелькнуло на страницах печатных изданий или хотя бы в личной переписке его родных и близких. Нетрудно представить мое удивление, когда по возвращении из Европы я обнаружил у себя дома письмо от кузена, в котором он просил меня навестить его и, если возможно, пожить у него какое-то время. В ответном послании я вежливо отказался от приглашения, сославшись на то, что в настоящее время занят поисками работы. Я также поблагодарил его за весточку и выразил надежду, что когда-нибудь в будущем мне, быть может, удастся воспользоваться его приглашением, которое было столь же любезным, сколь и неожиданным. Ответ от кузена пришел с обратной почтой; в нем он предлагал мне щедрое жалованье в случае, если я соглашусь стать его секретарем – то есть, как мне это представлялось, буду выполнять всю необходимую работу по дому и вести научные записи.
Я думаю, что любопытство повлияло на мое решение в не меньшей степени, чем сумма вознаграждения, а она была поистине щедрой. Я принял предложение кузена без промедления, словно опасаясь, что он возьмет его обратно. Не прошло и недели, как я уже стоял перед его домом, довольно нелепым сооружением в духе построек первых голландских фермеров в Пенсильвании – одноэтажных, с очень высокими коньками и крутыми скатами крыш. Несмотря на подробные инструкции, полученные от кузена, я отыскал его жилище не без труда. Оно располагалось как минимум в десяти милях от ближайшего населенного пункта – деревушки под названием Тайберн – и отстояло довольно далеко от старой проселочной дороги, так
