в одно и то же время. – Боже! Боже мой!
Она содрогнулась. Нервно облизала губы.
На лбу у нее проступили капельки пота.
Дыхание участилось. Она то замирала, то жадно хватала воздух ртом, как человек, идущий ко дну.
Барлоу терпеливо ждал.
Мать Грейс вскинула руки, будто пытаясь ухватиться за что-то. Кольца блеснули алым в пламени свечей. Затем ладони ее вновь упали на колени, трепыхаясь, словно парочка птиц, и замерли.
Наконец она заговорила. Еле слышно, будто повторяя за кем-то чужие слова:
– Убейте.
– Кого? – спросил Барлоу.
– Мальчишку.
Ученики встрепенулись, многозначительно поглядывая друг на друга.
Дернулись огоньки свечей, заплясали по всей комнате тени.
– Речь идет о Джоуи Скавелло? – уточнил Барлоу.
– Да. Убейте его. – Голос ее звучал из неизмеримой дали. – Сейчас. Сразу.
Для всех оставалось загадкой, почему один только Барлоу мог общаться с Матерью Грейс, когда та пребывала в трансе. Всех остальных она просто не слышала. Грейс Спайви была для них единственной связующей ниточкой с миром духов, проводником посланий, которые поступали с той стороны. Но лишь благодаря Барлоу с его терпеливыми и осторожными расспросами они могли быть уверены в точности этих посланий. Эта его способность, как ни одна другая, убеждала Барлоу в том, что он и правда был одним из Избранных. Слугой Господа.
– Убейте… убейте его, – повторяла она нараспев с легкой хрипотцой.
– Вы уверены, что это тот самый мальчик? – спросил Барлоу.
– Да.
– Вне всяких сомнений?
– Абсолютно.
– Как нам его убить?
Лицо у Грейс обмякло. На ее по-детски гладкой коже проступили морщины. Бледная плоть обвисла, будто сморщенная, безжизненная ткань.
– Как нам уничтожить его? – настаивал Барлоу.
Она открыла рот, но оттуда донеслось лишь невнятное хрипение.
– Мать Грейс?
– Любым… любым способом, – еле слышно отозвалась она.
– С помощью ножа, пистолета? Или нужен огонь?
– Любым способом… подойдет… но только если… действовать быстро.
– Быстро?
– Время на исходе… с каждым днем… он становится сильнее… неуязвимей.
– Важно ли соблюдать какой-нибудь ритуал? – спросил Барлоу.
– Когда убьете… сердце…
– Что насчет сердца?
– Надо… вырезать. – Голос у нее окреп, зазвучал громче.
– И что потом?
– Будет черным.
– Его сердце будет черным?
– Как уголь. И гнилым. Вы увидите…
Она выпрямилась на стуле. Пот капельками стекал у нее по лицу. Белые руки, будто полуживые моли, подергивались
