пришла одна старушка, что шепнет она на ушко? – произнеся фразу, он весело подмигнул. – Меня тоже будете допрашивать? Я к вашим услугам, – он ещё раз подмигнул.
– Если сочту нужным, – поморщившись, Дубовик отодвинул бухгалтера рукой, показывая женщине, куда идти.
Ему показалось, что в поведении Загоскина было что-то наигранное, неестественное. И рифмы корявые. По его мнению, должность бухгалтера мало сочеталась с поэтической фанаберией, выставляемой этим человеком напоказ. Но в своей работе он встречал немало людей с подобными отклонениями. И уж если всех здесь устраивало, так называемое, «творчество» местного поэта, то самому подполковнику тем более это было глубоко безразлично, только амикошонство с подмигиванием выходило за рамки приличий.
В кабинете свекровь Анфисы рассказала о последнем своем разговоре с невесткой. Но это ничего не прояснило, а лишь добавило вопросов.
– Вы не знаете, где в войну жила Анфиса? – спросил Дубовик у старушки.
– Знаю, что сестра её жила в Молдавии где-то, Фиса гостила у неё аккурат перед войной, называла она место, да я не помню, – посетовала женщина. – Вроде и войну там встретила. Не любила она много говорить об этом, только вот в последнее время… – вздохнув, повторила она.
– Сестру её как звали? Не скажете?
– А Любовь! Так Фиса её называла! У нас и карточка Любы-то этой есть! Если надо?.. – старушка засуетилась, поднимаясь.
– А ваш сын? Он может что-то знать? – Дубовик движением ладони показал ей на стул.
– Про Горелова она у меня только спрашивала. Я ещё тогда пытала Гришку, ничего он не знает. Дочка вот теперь Фисина с нами осталась. Маленькая ещё…
– А кто был её первым мужем? Где он?
– На сплаве бревном придавило… Давно уж… Здешний он был, с Фисой тут после войны поженились, в соседней деревне…
Андрей Ефимович сделал пометки у себя в блокноте и отпустил женщину.
К вечеру ему удалось побеседовать ещё кое с кем, но сколько-нибудь существенного он сегодня больше не узнал.
Воронцов тоже прошелся по домам и, кроме уже рассказанного раньше бабой Дусей, ничего не услышал.
Глава 4.
К Правлению потянулись люди: каждый хотел помочь приезжим в поисках убийцы. В виновность Михея не верил никто.
Мужики стояли на крыльце, курили и обсуждали предстоящую посевную. Женщины крутились в коридоре, шептались, поглядывая на пришедшего Дубовика. Девчонки помоложе кокетничали с Костей Воронцовым.
В коридор вышел Баташов. Грозно оглядев всех собравшихся, громко произнес:
– Я что-то не помню, чтобы сегодня был объявлен выходной! Николай! – он обратился к высокому хмурому мужику лет пятидесяти, – корма уже завезены? Я только что с фермы! Немедленно все на работу! Кого надо будет – вызовут!
Люди, недовольно ропща, стали расходиться, только одна старушка осталась
