нашла это место.
Заехав в ангар Афела сразу жестом приказала – «Всем на борт», что напрягло в первую очередь Мари и Мартена, помятуя о том, чем в прошлый раз их разбирательство кончилось. Когда же Инферно спрыгнул с джипа, он тут же попал под мушку ружья, что Афела направила на него:
– Охренела?
Афела – Глазки покажи и без глупостей, а то убью ведь.
Инферно понял ее опасения, тем не менее, не имея вредной привычки подчиняться, резко выставил щит под выстрел Афелы. С ноги выбив щит со своей руки, он снёс им Афелу, которая опомнилась уже в его руке, что сжимала ее глотку:
– А ну, пустил её.
Даже из числа соратников, мало кто мог сказать, что у Инферно на уме, что им движет, что его тревожит, вынуждая поступать именно так и никак иначе. Исключением и Мари не стала, которая навела на него второе ружье. Инферно усмехнулся, склонив голову, а вот руку поднял, прижав запястьем к голове Афелы, что Мари слишком поздно заметила:
– Твою мать, Инферно!
– Выстрелишь и клинок ей, пол башки срежет… Сказано ведь, на борт… Живо!
С Инферно спорить, себе дороже, особенно при таком раскладе, и Мари отступила. Инферно же деактивировав защиту костюма, стянул маску и посмотрел на Афелу, отнюдь не стеклянным взглядом, как она того ожидала:
– Я думала…
Инферно отпустил её:
– Окажись ты права, Жнец бы вас всех кончил на месте. В следующий раз сначала стреляй, а уж потом спрашивай.
Отдышавшись, Афела не стала оставаться в долгу и сказала то, что увидела по глазам Мари, а именно их связь:
– А если бы Мари вызвала сомнение, ты бы спустил курок?
К ее удивлению Инферно с ходу ответил, притом кардинально противоположное:
– Конечно, нет, но ты стреляй.
– Почему? Думаешь, мне её не жалко?
– Потому что ты не я… Пока ещё нет и в этом проблема.
Только ступив на борт нового самолёта, который Ханс спроектировал и построил, чем и был занят все последнее время, Инферно, наконец, понял, каким именно чудом они так быстро добрались до штатов:
– Ни подъемных кранов, ни всякой побочной херни, которая только раз в жизни может пригодиться, и то не факт…
Ханс – Ты шутишь, это лишь косметика, главная начинка у Зевса под брюхом.
Всплывшие, сумбурные и неразборчивые силуэты далёкого прошлого, в котором Инферно никогда не был, перебили весь ажиотаж каким-то тяжёлым осадком на его душе:
– Как ты сказал?
– Зевс, я сам назвал. Хочешь увидеть почему?
– Потом.
Грубо отрезав одни лишь словом, впрочем, как и всегда, Инферно ушел к себе в комнату, которую нашел по табличке на двери. Но уединиться и устаканить возникший ни с того, ни с сего сумбур в голове ему не дал Мартен, который настойчиво постучал в его дверь, что лишь усилило его негодование. Вскочив с кровати, он нервно дёрнул за ручку двери:
– Что?!
