убивал людей, – с ебанутой ухмылкой на лице произнес я, словно это вполне нормально в нынешнем мире, и повернул свой пристальный взгляд убийцы к ней.
– Убиваешь плохих людей, – зевая, говорит моя очередная баба для траха.
– Запомни, плохих людей не бывает, я убивал именно людей. Обычных людей: у кого есть жены и дети, которые любят развлекаться в клубах, потрахать баб, кто-то из них примерные семьянины. И если я все же смогу умереть, встречу Бога, я уже не смогу отмазаться, сказав ему: «Дружище, я солдат, убивающий по приказу». «Похуй» – вот что он мне скажет.
«Похуй», и я попаду в ад.
«Похуй», и я встречу своего старого друга сатану.
«Похуй» скажет он, и я вынужден буду страдать.
– Твой имплантат? Таким выдают либо военным, богатым или крутым шишкам.
Я подхожу к ней и скидываю с нее одеяло своей металлической правой рукой.
Имплантат.
Который я заработал за свою службу.
Мощную железную руку.
Робокоп.
Такое мое погоняло среди близких, когда мне отхуярили с дробовика руку, когда выносил раненого своего сослуживца.
Я вожу металлическими пальцами по ее гладкой и прекрасной спине, медленно опуская к заднице в черных стрингах.
Я вижу их лица.
Лица тех, кого я убивал.
И мне их не жалко.
Однако за таких уродов я вынужден попасть в ад и вместе с Люцифером обсуждать баб, а потом снова вариться в котле собственных кошмаров.
Мы все думаем, что такое справедливость?
Что этот мир все же справедлив?
Но я позабыл это понятие, подтер свою жопу этим понятием и смыл в унитаз, когда впервые убил человека – местного упыря нарколыгу, насильника женских сердец.
Однако я все равно становлюсь ее слугой.
Зная то… что она есть.
– Мне холодно, – дрожащим голосом говорит она.
Я беру одеяло, на котором моя засохшая сперма, бросаю его на пол, на котором разбросаны пакеты со спидами и парочка баночек дешевого синтетического пива.
Моя металлическая рука, которая не является моей врожденной частью тела, а лишь приобретенной, залезает ей в трусы и ничего не чувствует, лишь ее тяжелое дыхание.
– Мне холодно, – сквозь стон говорит она.
Я ускоряю свой темп.
Мы поднимаемся на этаж выше.
Все выше и выше.
К небу.
К Богу.
А порой спускаемся снова вниз, нажав кнопку лифта, чтобы купить хлеба и пачку кефира.
Она кладет свои руки на мою холодную железную руку.
Противостояние между человеком и машиной.
Я еле притрагиваюсь к ее правому уху и почти шепотом говорю ей:
– Тогда пошла нахуй отсюда. Даю тебе пару секунд.
Девушка выпучивает свои зеленые глаза и в шоке не понимает, что делать. Как такой охуенный, романтический,
