точно не собиралась оказаться в его власти.
– Угрожаешь? – напряженно спрашивает отец, а я застываю, не смея дышать.
Мне не нравится, как по-хозяйски ведет себя тэн Эштрада, мне не нравится страх, который я различаю в репликах отца, мне вообще не нравится предмет их разговора… Неужели они причастны к гнойнику, что давно нарывает на границе?
– Ни в коем случае. Как я могу угрожать будущему тестю?
Я зажимаю рот рукой, только бы не выдать себя прерывистым дыханием.
Похоже, меня продают даже не ради великого будущего, а ради спокойного настоящего. Радует ли меня этот факт? Ни в коем случае. Только укрепляет в мнении, что следует бежать и как можно дальше. Меня воспитывали так, чтобы при случае жертвовать жизнью ради страны и рода, но здесь другое. И становиться разменной монетой в грязных играх я не собиралась. Не добровольно, во всяком случае.
А следующие слова только подтверждают мою правоту… правда еще и заставляют ощутить себя так, будто я провалилась под лед без возможности спастись.
Потому что тот, кто мог бы протянуть мне руку и вытащить из проруби, никогда этого не сделает.
– Надеюсь Талис все так же невинна? – тэн Эштрада подается вперед.
– Она не давала повода усомниться в своем благоразумии… в этом отношении, – довольно брезгливо отзывается отец.
– Замечательно, – мерзкий язык облизывает тонкие губы так, что меня начинает ощутимо тошнить, – Её девственность и магия укрепят наши осколки и возможности. И мы получим то, что собирались.
Я больше не могу этого слышать – иначе рискую взвыть и обозначить свое присутствие.
Получается, помимо всего прочего, предметом торга была еще и невинность и магия?! Ходили какие-то слухи, что есть ритуалы – запрещенные и довольно неприятные – позволяющие чуть ли не выдрать чужие осколки и усилить собственные возможности. Но разве это не были глупые страшилки?
И какое отношение они имеют к навязанному браку?
А если прямое?
Великие Боги, ну почему со мной?!
Я не позволяю себе и дальше углубляться в никому не нужные рассуждения и делаю беззвучный шаг назад. А потом почти бегу, возвращаюсь в свою комнату, запирая её на внутренний засов и падаю на кровать.
Меня потряхивает.
– Никогда не стану такой же дрянью, – шепчу сама себе, пытаясь выкинуть из памяти плотоядное выражение лица главного палача Эроима и согласие того, кого я уже не хотела называть отцом, на, по сути, мое уничтожение…
Утром, надев все то, что планировала – в нескольких слоях одежды я чувствовала себя неуклюжей, но это было временное неудобство – я спустилась к завтраку, где после нескольких с трудом проглоченных ложек снова затеяла разговор по поводу нежелания скорой свадьбы.
Слово за слово, и вот тэн Домини уже закидывает меня злобными словами, а я кричу
