приютившаяся в кресле и вышивающая крестиком.
Ну так-то да. Это странно, если наряд в стиле "пин-ап" вызовет ассоциации с нашествием зомби. Это тогда надо звонить неотложку и просить привезти красного бегемота.
– Да ну, – отмахиваюсь, зацепляя пучок шпильками, зажатыми в зубах. Тоже Ксюхины, между прочим. Со свадьбы остались. – Не хочу запариваться. Три часа грим рисовать, чтобы это всё растеклось в шедевр абстракционизма через час в душном помещении?
Не, я не сомневаюсь, что остальные ребята подключат воображение и намалюются кто во что горазд, но просто… нафига? Я понимаю ещё, будь это что-то вроде тематической ролевой игры, где у каждого отведены роли и заготовлен сценарий – тогда включается азарт стараться, а так? Чтобы тупо поплясать в кумаре сухого дыма? Да ну. Если другим охота, пускай морочатся, а я по лайту отделаюсь.
– Мусь, я тебя умоляю. Какая нечисть? Развратные медсестрички с окровавленным фейсом и похотливые школьницы с клыками вампира – сейчас потолок людского воображения, – фыркает систр, пытаясь скормить сидящей в детском стульчике Буське пюре из брокколи. Мусь – сокращено от "мамусь". Она её всегда так зовёт. И остальных заразила. "Буська" тоже её авторства. А так малявку величают красивым громким именем – Любовь. В честь прабабушки.
– У меня, кстати, старая школьная юбка вроде осталась, – хихикаю я, согласно кивая и проверяя на прочность сооружение на макушке. Попробуй сделать так, чтоб крепко держалось. – Она как раз мне разве что зад и прикроет. Идеально впишусь в обстановку.
– Только попробуй. По этому же заду ремнём и получишь, – не оценивает юмора папа, валяющийся на диване перед теликом. Слух у него, конечно, капец, избирательный. Как "твоя очередь мусор вывозить" так серные пробки наглухо отрезают любые звуки, а как "давно совершеннолетняя доча" утопывает не пойми куда в ночь – мы тут как тут. И это не только со мной. С сестрой та же петрушка, хоть ей уже и тридцатник.
– Да шучу, шучу. Шутка юмора такая. Я ж не совсем тю-тю, – успокаиваю его. – Мои границы худо-бедно, но ещё вырисовываются.
– Что безусловно радует моё старое мозолистое сердце, – откликается глава семейства, отпивая из жестяной банки. Он у меня не того, не. Но в выходной может себе позволить чуток расслабиться.
– Короче, сойдет? – уточняю я, щедро фиксируя старания лаком для волос. Из стеклянной дверцы зеркало получается не лучшего качества, но разглядеть себя можно.
Пучок, повязка на голову с бантиком, клетчатая рубашка, завязанная узлом под грудью и джинсы с высокой посадкой – всё цивильно и в рамках приличия. И на антураже. Сказывается профдеформация. Настолько прониклась атмосферой закусочной, что и её стиль переняла на себя, потому что могу спокойно в таком виде и летом выйти за хлебом.
– Отлично. Мне нравится, – даёт добро Ксюха, но почти сразу отвлекается, чтобы подтереть выплюнутые брокколи. – Ну Буся-я-я. Это же вкусно, чего нос воротишь?
– Может, и вкусно, но воняет будто скунс сдох, – не могу не заметить и пока в меня не полетел сердитый тапок с пушистой мордой единорога убегаю в комнату.
Осталось
