с властью Тамары. Тем более что та, сама часто трусила и не поспевала за Нинкиными выходками. Вот, например, когда мамка сильно гневалась и бросалась на них с ивовым прутиком дабы выпороть, то Нинка раньше всех забиралась на крышу и подавала руку младшему брату, пока Тамара неловко закидывала ногу. Или зимой, когда река промерзала, Нина первая прыгала на лед и лучше всех в околотке каталась на коньках. Хотя коньков в то время было не достать, но отец семейства выстрагивал деревянные подошвы, потом ровной линией выкладывал на них коровий навоз, поливал его водой и оставлял на морозе. Получалось своеобразное лезвие. И в таких вот «коньках» Нина могла крутиться на месте, словно волчок, и прыгать, красиво задирая ножку; и могла всех обгонять, и тормозить могла здорово. И много у неё ещё было талантов.
Поэтому Нина хотела, чтобы родители относились к ней как к старшей. А Тамаре было обидно, что родители берегут Нину, не дают много работы и не заставляют вставать спозаранку вместе с ней. Быть может от того, что прошлым летом на Нине загорелось ситцевое платьице. Девочка бегала рядом с костром, и маленькая искорка обернулась целой историей. Потом она два месяца лежала с ожогами, и доктор из райцентра давал специальную мазь, чтобы раны затянулись. А мать, которая тогда была рядом, говорила: «Ой, не уследила, не уберегла». После Нину и начали беречь, поручая всю сложную работу Тамаре.
День занялся быстро. Солнце широко раскинуло сети в небесном море, поливая землю теплом, от которого туман таял, обнажая влажные луга. В лесу жужжали пилы, стучали топоры, и кто-то покрикивал. На полях, словно муравьи копошились крестьяне. Посевные работы спорились, и нескладные телеги то и дело проскакивали туда-сюда.
Был уже полдень, когда вся одежда была починена и постирана. Нина бегала по двору, распевая какую-то песенку. Коля, устав стучать по деревяшкам в сарае, разбрасывал щепки, дул на них, и внимательно наблюдал, как они разлетаются. Тамара сидела на крыльце и читала книжечку, взятую в школьной библиотеке. Ей представлялось, что если бы не теперешние каникулы, то они сидели бы на третьем уроке и говорили о чём-нибудь важном и нужном.
– Коля, чего ты маешься? Взял бы почитал что ли. Вам же много на каникулы задали, – жаловалась Тамара.
– Вот ещё, – ответствовал сорванец, – нашла дурака!
– А ты чего, Нинка, лучше б арифметикой занялась. Марья Васильевна на тебя жаловалась, что на уроках спишь…
– Если бы не считала она так нудно, – бойко начала Нина, – да ещё не идти бы долго, – школа была в восьми километрах от деревни, – так вообще красота. Не спала бы!
– Экая ты бойкая, ну погляжу на тебя, когда тебя папка пороть будет, – ухмыльнулась Тамара, перелистывая страницу.
– Не будет, я на крышу спрячусь, – загорелась Нина, надувая розовые щёчки и сжимая кулачок.
– Посмотрю на тебя! – Говорила Тамара, будто не обращая на Нину внимания.
– Посмотришь, посмотришь. Я не ты, сама к порке не лягу, – глазки заблестели. Нина намекала на случай недельной давности, когда Тамару выпороли и наказали.
Тамара не ожидала такого выпада
