пошла дальше по полю. Когда старый дом был главным хозяйским домом в усадьбе, здесь располагался основной подъезд к имению, посыпанная гравием дорога, обсаженная дубами. Но в XVIII веке хозяева поместья выстроили новый особняк, а старый оставили ветшать. Из аллеи уцелели всего два дуба, кора на них потрескалась от старости, ветви искривились, но еще тянулись в небо в поисках последнего солнечного луча. Корни разбухшими узлами бугрились у основания стволов; один из них был настолько велик, что образовал что-то вроде шишковатого сидения. Я присела на него, чтобы полюбоваться видом. Мне слышалось эхо моих собственных шагов: в детстве я часами играла вокруг этого дерева, перескакивая с корня на корень. Это происходило не от скуки и не от нечего делать – скорее, я была зачарована.
Места моего детства простирались передо мной. В низине, на дне лощины, как в чаше: отсюда разбегались все тропинки моей жизни. Солнце стояло выше, и кирпичи уже не казались розовыми, они вернули себе законный оранжево-красный цвет. Каждый раз, попадая сюда, я невольно удивлялась – я по-прежнему ожидала увидеть огромную плакучую иву, которая когда-то стояла перед домом, закрывая его, пряча его секреты. Зажмурившись, я и сейчас слышала, как перешептываются ее ветви, качаясь у самой земли. Я бегу к этому зеленому занавесу, мои ручки тянутся к тоненьким побегам, хватаются за них, и вот я уже раскачиваюсь на верхушке дерева или просто прячусь в листьях, выглядывая наружу. Голос мамы, гневный, напряженный, повелительный: «Слезь оттуда! Сколько раз тебе повторять?» Но я не слезаю; покачиваюсь среди зелени, прижавшись к ветке, и смотрю сквозь нежные продолговатые листья, как родители разыскивают меня, раздвигая побеги.
«Эти ветки нужно убрать. Подрежь их так, чтоб она не доставала».
И вот каждую весну дерево подрезали так, что ветви свисали с верхушки коротеньким каре. Но ива растет с непревзойденной скоростью, так что к середине лета листья уже снова подметали землю, и моя жизнь под зеленым куполом возобновлялась.
В кармане зазвонил мобильник, вернув меня к реальности. Я открыла глаза, мамин голос затих вдали, дерево исчезло, фасад дома стоял оголенный. Идеально пропорциональный фасад в пять окон, крыльцо в георгианском стиле с отполированными ступенями. Скрывать больше нечего, никто не прячет тайн за завесой из листьев.
– У вашей матери был инсульт. Приезжайте немедленно.
– Но как? Она же выписывается в среду – вы же сказали, что ей лучше?
– Приезжайте, мы обо всем поговорим на месте.
Я вернулась в надоевшую душную жару больничного крыла, и медсестра провела меня в кабинет врача.
– У вашей мамы был инсульт. Ишемический инсульт в бассейне передней мозговой артерии. Состояние тяжелое и пока прогрессирует.
– Прогрессирует? Но она ведь в больнице. Просто дайте ей лекарство, которое его остановит.
Доктор покачал головой, лицо его выражало
