им на месте,и несут на край земли
семена в своём протесте
сквозь туманы в ковыли.
Так и люди через годы,
унося печали прочь,
побеждая все невзгоды,
вновь идут и день, и ночь.
…И рисует вольный ветер
в судьбах линии Творца,
наполняя —
как в рейсфедер —
смыслы жизни
в их сердца!..
Одногодки
Малиновые листья
черноплодки
по вечерам глядят в моё окно,
а с фотографий
смотрят одногодки,
которых нет со мной уже давно.
Казалось, нам не будет сносу,
но время не воротишь вспять…
и шестерни служебного износа
зубчаткой скорби
стали управлять.
Афганистан… Чечня… или Ангола —
приказ звучал, как грозовой набат,
и позывной разведчика «Монгола»
шептал как мантру раненый комбат.
Мои друзья прошли огонь и воду,
и мне пришлось немного повидать,
такого, что для штатского народа
нельзя пером поэта описать.
Малиновые листья черноплодки
по вечерам глядят в моё окно,
и выпивая третью рюмку водки,
я вспоминаю всех до одного…
«Мне ненавистна…»
Мне ненавистна
хитрость лизоблюдов,
слащавая и подленькая лесть.
Видны пороки,
как горбы верблюдов,
в пустыне жизни,
где распята честь.
Поруганы штандарты
и присяга…
Сегодня в моде —
немощная спесь,
но гордый флаг
священного «Варяга»
не позволяет задом
в лужу сесть.
…Пришли другие
времена и нравы,
которым совесть вовсе не указ:
похоже были мои предки правы,
когда их к цели вел иной компас.
И верю я, что море сдует пену
с сиюминутных,
грязных барышей,
и призовёт к суду Геенну,
в огне сжигая лживых трубачей.
Таруса
Неповторимая Таруса —
жемчужина брегов Оки!
Зимой морозной седоуса,
хранит истоков родники…
Белогривая красавица Ока
приглашает посетить Тарусу.
В городе поэтов облака
проливают слёзы по Иисусу.
В перевитой
вышивке Творца —
тайный смысл
загадочной картины:
над Тарусой звоны бубенца
охраняют памятник Марины.
У подножья
Воскресенских гор,
где часовня
в старорусском стиле,
бьёт источник
с самых давних пор,
усмиряя боли и гордыни…
Здесь музеи помнят имена
лучших представителей
России:
никчему большие города,
раз на свете есть
совсем
