краскамипредгорья и луга.
И в шлейфе ландышей
весенняя вендетта
вонзит свой меч
в златые берега.
Так и останется
навеки юной,
в цвету черемухи
и трелях соловья —
любовь весны
(той ночкой ярко-лунной,
что провожала
в дальний путь меня…)
Через тернии к звёздам
«Живое тянется к живому…»
Живое тянется к живому…
Есть в этом радость бытия,
и не должно быть по-иному
на срезах вечности, друзья!
Бог создал из ребра Адама
творенье сказочной красы.
В саду Эдема амальгама
связала грех и плод любви.
Живое тянется к живому…
Есть в этом прелесть бытия,
и мы по кругу роковому
идём дыханье затая.
Право на ошибку
Имея право на ошибку,
я не боялся рисковать
и очень часто за улыбку
готов был многое прощать.
Меня роняли, предавали…
я падал, поднимался вновь…
И все невзгоды доказали,
что в жизни главное – любовь!
И, как в любом из нас, наверно,
во мне есть множество начал:
удар судьбы не ждал смиренно,
и в ярость мысли превращал.
Потом жалел, кого обидел;
себя за это презирал,
и находил в душе обитель,
где гнев на милость замещал.
Не одинок в своей я вере:
и в сердце звон колоколов
души откроет настежь двери,
срывая шапку средь лугов.
Шторм
Безликие пустоты бытия;
потеря смыслов, чаяний и планов…
Срывает ураганом якоря —
последнюю надежду капитанов.
Всё лишнее летит за борт…
возводят к небу руки капелланы;
скользит по палубе ботфорт
и грог разлит в гранёные стаканы.
А время продолжает свой отсчёт:
и крик отчаянья летит над гранью,
а вместо Марса видит звездочёт
кометы душ, готовых к покаянью.
Вдруг ветер покидает паруса,
и крылья расправляет чайка.
…А юнга, вытирая пот с лица,
поверил в то,
что шторм отнюдь не байка.
Гавань
…И в нашем мире
бренном и жестоком
есть гавань
бескорыстья и любви,
где в сердце
бесконечно одиноком
зимой поют
и свищут соловьи.
Наперекор невзгодам
лихолетий,
пройдя сквозь дым,
туманы и метель,
императивом чувств
и междометий
весну встречает
радостно капель.
…А за плечом
(конечно же —
за правым!)
есть Тот, кто нас
спасает из руин;
за душу борется
с
