справилась, забыла с телефона убрать.
Нажимаю на мобильник, а потом с удивлением смотрю на стакан. Не сразу понимаю, откуда он у меня в руках. Передумываю допивать и выливаю. Что мне действительно нужно, так это умыться.
С наслаждением брызгаю холодной водой в лицо и шею, и постепенно приходит ясность сознания. Возвращаюсь на кухню и натыкаюсь взглядом на конверт, оставленный Владиславом. Сажусь рядом и гипнотизирую его, словно тот бомба медленного действия. Хотя кто знает эту семейку, у них всякое может быть.
Не знаю, сколько проходит времени, скорее всего я бы так и сидела, ничего не делая, лишь смотря на «подачку», но у меня начинает невыносимо тянуть живот. Иду в ванную и замечаю…
– Кровь! – шепчу в ужасе.
Ее совсем немного, но достаточно для паники.
И тут снова оживает телефон. На этот раз звонок.
– Алло, – отвечаю дрожащим голосом.
– Марин, ну я иду, ты дома? Мы приехали, но два дня я занималась мелкими, только сегодня оставила их на бабушек и могу наконец–то отдохнуть с тобой.
«Маша», – проносится в голове узнавание.
Моя лучшая и, пожалуй, единственная подруга. Мы росли в одном дворе и были практически, как сестры. Потом она вышла замуж и уехала в другой город. И вот, приехала, а у меня тут…
– Машенька, я, – не могу сдержать всхлипа, – я, наверное, не смогу.
– Что случилось? – сразу настораживается подруга.
– Ой, – выдыхаю, – много всего, – и понимаю, если продолжу, то банально разрыдаюсь в голос. – Может, я тебе попозже перезвоню? – с трудом выдавливаю из себя.
– Не стоит. Открывай дверь, лечить тебя будем. Я поднялась, – отвечает Маша с мрачной решимостью.
Дальнейшее происходит как в тумане. Мне становится хуже, но я уже не понимаю, то ли от боли душевной, то ли от физической. Маша не требует подробных рассказов, лишь задает несколько наводящих вопросов и вызывает врача.
Удивительно, но они приезжают. Я–то думала, что скорая нужна для тех, кто не в состоянии сам дойти, а у меня не столь тяжелый случай. По крайней мере я пытаюсь убедить себя в этом.
Врач забирает меня в больницу, Маша, к счастью, едет со мной. Мне кажется, я даже свое имя не в состоянии назвать сейчас. Такое ощущение, что внутренний заряд потух до нуля, и не к чему подключиться для перезарядки.
В больнице меня осматривают, что–то спрашивают, колют, а потом внезапно оставляют. Маша вроде не уходит, но и ко мне не подходит, разговаривает с кем–то.
Туман рассеивается вечером, как по щелчку. Мне гораздо лучше, но главная причина, по которой я прихожу в себя, это неожиданныеслова врача.
– Если вы хотели прервать беременность, то стоило это делать под наблюдением врача, – говорит она укоризненно.
– В смысле? Я не хотела ничего прерывать, я только вчера поняла, что беременна.
– Тем не менее, милочка, в вас явно попало вещество, ее прерывающее.
