style="font-size:15px;"> Не вписывается она в мои романтические сценарии.
Ни в какие сценарии не вписывается – понимаю я уже в следующую секунду, и все мои расслабленные фантазии разом вымывает из головы высокая волна цунами.
Девочка скатывается по лестнице, почти падая мне в руки, так что я едва успеваю отбросить сигарету в сторону, чтобы поймать ее.
Касание кожи к коже – как удар током. Как в детстве в деревне, когда я в грозу полез на фонарный столб за нашим котом Пиратом и через пробитую изоляцию меня так шарахнуло электричеством, что я слетел на землю: в одну секунду перед глазами вспышка, в другую – я лежу на спине на вытоптанной земле, мир где-то далеко, в ушах тяжелый ватный звон, перед глазами плавают темные точки.
Как сейчас. Все вокруг расплывается и отодвигается на невообразимое расстояние. Только она одна близкая и четкая. Резкость выкручена на максимум: золотистые прожилки в темных глазах, почти прозрачный персиковый пушок на щеках, четко очерченные губы – верхняя в серединке чуть припухшая, завиток локона на виске, проступающие из-под белой кожи голубоватые вены у ключиц – все это так завораживающе, что невозможно оторвать глаза, хочется рассматривать в самых мельчайших подробностях.
Башка ничего не соображает, реальность дрожит и слоится, растекаясь радужными бензиновыми пузырями. И девушке самой приходится меня поцеловать.
Тут помогает природа, наконец включая инстинкты.
За короткие секунды поцелуя я успеваю понять несколько вещей:
1. Она моя навсегда.
2. Никуда ее не отпущу.
3. Кажется, я влюбился.
4. Совершенно точно я идиот.
– И ты тоже должна мне подарок… – Язык сам, без участия мозга, мелет какую-то чушь, наспех выуживая сценарии из памяти и конструируя на ходу подобие беседы.
Она хитро улыбается и отступает, не отнимая, впрочем, у меня своей руки. Но я снова делаю к ней шаг, потому что меня тянет как магнитом, сопротивление бесполезно.
Тонкие пальцы трут запястье, щелчок – и уже мою руку обнимает что-то теплое и шершавое. Опускаю глаза – браслет. Из темных дырчатых каменных бусин с подвеской в виде головы волка. Очень брутальная и мужская вещь, даже странно, что она сняла его с себя.
– Вот твой подарок, – шепчет она и тянется ко мне губами. Это что же – у меня будет два подарка?
И гулко ударяет кровь в виски, и сердце рвется кратчайшим путем, проламывая ребра, – к ее сердцу, и вокруг нас сфера тепла, за пределами которой остался весь остальной мир. Другой мир, о котором я сейчас не помню вообще ничего, даже то, что в нем людям нужен воздух для жизни. Вместо воздуха у меня – ее теплые губы. Вместо воды. Вместо всей остальной реальности.
Но через ватную тишину, укрывающую нас, еле-еле доносится:
– Богдан! Ты куда пропал?..
Словно удар резиновым молотом в грудь, этот голос выбивает из меня весь воздух. Отрывает половину меня, отшвыривает в сторону.
– Это
