ночью, искупавшись вдвоем, а затем плотно поужинав, мы снова занимались любовью, лежа на моей постели и слушая только биение наших сердец. В такие минуты мы были единым целым, и я понимала, что между нами нечто большее, чем простое желание принца завести ребенка…Или думала, что понимаю…
Сарнай встала задолго до заката, но еще долго лежала глядя в потолок, пока рабыни суетились подле, раздражая воительницу и заставляя ее голову разрываться от звука их шаркающих по каменным плитам, шагов. Она подумывала было прикрикнуть на них, но затем поленилась. Даже звук собственных мыслей приносил невероятную боль многострадальной голове.
«Зачем я вчера пила столько вина?» – спросила она себя. А потом поняла зачем. Именно вчера, глядя на Шаккара, сидевшего подле своей второй жены, Сарнай впервые пожалела о том, что отказалась занимать свое место, принадлежавшее ей по праву, возле трона и своего мужа. Все из-за Вазира! Она всегда стремилась находиться от повелителя как можно дальше, понимая его неприязнь и сдерживая собственную. Но вчера…Вчера она очень пожалела, что не смогла сидеть между своим мужем и этой глупой девчонкой. Даже Аббас посмеивался над ней, чего раньше не позволял себе! Появление Майрам в жизни Шаккара многое изменило, причем все это произошло так незаметно, что Сарнай обнаружила это, как оказалось, слишком поздно! А ведь все это время она считала, что держи ситуацию в своих руках, что она, а никто иной, ведет эту игру, расставляет пешки!
Сарнай прикрыла глаза, страдая от боли. Рабыни что-то залепетали, но слов было не разобрать, а воительница неожиданно вспомнила завершающую картину вчерашнего пира. А именно то, как бережно нес на своих руках, разомлевшую от вина Майрам, ее муж.
«Он никогда не смотрел на меня так, как смотрит на нее!» – и, сама того не осознавая, почти повторила мысли Аббаса.
«Но ничего, – напомнила она себе. – Долго эта идиллия не продлится! Рано или поздно эта девчонка понесет от Шаккара и тогда ей останется жить всего ничего!» – Сарнай понимала, что не позволит теперь Майрам выносить более одного ребенка. Иначе власть принцессы над сердцем Шаккара будет слишком опасна!
«Одного мальчишки хватит вполне», – решила она и села.
Рабыни, что суетились рядом, собирая разбросанные вещи первой жены, разбежались в разные стороны, словно стайка ярких бабочек, потревоженных на лугу.
– Приготовьте купальню! – велела Сарнай шипящим голосом.
– Да, госпожа! – закивали болванчиками девушки.
«Бояться!» – с каким-то злым удовлетворением поняла женщина, глядя на рабынь. И ей нравился их страх. Сарнай питалась им, словно молоком матери. Страх и смерть – вот что всегда приносило силу. Мужское семя и первая кровь жертвы, источники власти и могущества.
Сарнай оглядела свои покои. Просторные, с окнами, выходящими на город, почти без украшений и ковров, лишь на одной стене, занимая все пространство от пола до потолка – коллекция оружия, лучшего из того, что Сарнай добыла в битвах. Ее единственные ценные
